Блондинка в Монпелье
Шрифт:
Я не следила за действом, а просто накачивалась шампанским, пытаясь унять глухую боль внутри. Расправившись с бутылкой, попросила Жан-Поля заказать вторую. Спутник что-то говорил, похоже, он хотел привлечь моё внимание к одной из девушек — наверное, это и была Доминик…
К тому моменту, когда представление закончилось, мне удалось — благодаря щедрым возлиянием — слегка приободриться. Шампанское тут продавалось с дикой наценкой, как и во всех подобных заведениях, но милый Жан-Поль даже и глазом не моргнул, в очередной раз опровергнув слухи о скаредности французских
Жан-Поль попросил кого-то, и Доминик вызвали к нам из-за кулис. Она вышла уже одетая, но всё ещё в гриме. Девушка выглядела миловидно и соблазнительно, а тембр её голоса завораживал. Они с Жан-Полем расцеловались и перебросились парой фраз.
— Лена, — подёргал меня за руку Жан-Поль. — Ау! Леночка!
— А? Что?
— Вы задумались о чём-то. Наши дети приезжали сюда во вторник. А после представления их забрали с собой на машине мсье и мадам Буффар.
— Кто они такие?
— Завсегдатаи этого кабаре. Они живут в Эксе. Доминик отправилась к менеджеру, чтобы расспросить о них. Вдруг кто-то знает их адрес или телефон.
Хорошенькая танцовщица вернулась и протянула Жан-Полю бумажку.
— А вот и адрес четы Буффар. Отлично!
— Мерси, — вежливо поблагодарила я подружку Этьена и спросила у Жан-Поля: — Сама-то она не знает, куда ребята направлялись?
— Они сказали Доминик, что путешествуют автостопом. Больше она ничего не может вспомнить.
— Значит, придётся искать Буффаров. Опять куда-то ехать, — вздохнула я. После выпитого шампанского тянуло в сон, хотелось прилечь где-нибудь на коврике и закрыть глаза.
— Сейчас уже поздно. Мы найдём их завтра.
По дороге в отель я успела уснуть, проснуться, а затем и разгуляться. Винные пары кружили голову, я плохо стояла на ногах, когда вылезла из машины. Держась за дверцу автомобиля, громогласно требовала продолжения банкета. Хохотала, как ненормальная, и пыталась танцевать на крыльце гостиницы — чем я хуже красоток из кабаре?
Верный мушкетёр схватил меня в охапку и потащил в номер.
— Как вас развезло, — заметил Жан-Поль, сбрасывая меня на кровать, словно авиабомбу, и жадно осматривая. — Вы ловко уговорили две бутылки игристого.
— Шампусик был суп… суппперский!
— Шампусик? — сделал стойку француз, услышав новое слово. — Погодите, я запишу. — Шампанское — шампусик. Интересная трансформация. Это из той же оперы, что и Ленусик. Ленусик — шампусик.
— Она самая. Во мне щщщас… девяно…носта прцентв шампсссика!
— Вас раздеть?
— Жан-Польчик, — я протянула руку, ухватила друга за воротник рубашки и притянула к себе, — идите сю… сюда. Вы такой… такой классный, вы знаете? Вы просто… по… по… потрясающий! Я в-вас обожаю. Давайте уже трахаться. Круто я при… придумала, а? Оторвёмся на попо… нет… на попо… блин… на полную… катушку! Мы же не… не… кас… кастеты!
— Кастеты?
— Ас… аскеты!
— К сожалению, вы совершенно пьяны, — вырвался из моих цепких лап Жан-Поль. Он отодвинулся. — Я бы и хотел принять ваши
— Вспольссс… ссстоянием! Да вы себя сссслышите? Ссслышште? Где вы, вот вы, набрлисссь пдобных выражений? Кто так грит! Кто?!
— Я сделал какую-то ошибку? — испугался Жан-Поль.
— Глбальную! Я лежу, жду… Вот я. Ноги, да? Срдце… А вы? Блкнотик у него! Грматтика! Ха! Три ха-ха!
— Лена, — улыбнулся Жан-Поль. — Засыпайте. Закрывайте глаза. Вот так. Спокойной ночи. Я от вас без ума. Завтра, если не передумаете, мы обязательно это сделаем.
Глава 25
Сколько можно метаться?
Я открыла глаза, осторожно пошевелилась. В глаза бил яркий свет из окна, солнечные лучи поджаривали голое плечо. Пришлось, как моряку, определять время суток по высоте солнца над горизонтом — ни часов, ни мобильника у меня не было.
Наверное, уже полдень.
Мой верный французский товарищ отсутствовал. Надеюсь, он не сбежал в расстроенных чувствах из-за того, что вчера вечером я грубо его домогалась. Слава богу, Жан-Поль проявил благоразумие и отверг пьяную российскую туристку. Какой пошлостью обернулся бы мой вчерашний демарш: узнала об измене Володи и тут же совратила француза. Отомстила, значит…
Я мысленно горячо поблагодарила Жан-Поля. Не прояви он твёрдость, мне сейчас было бы стыдно смотреть в зеркало.
А так — не стыдно. Только противно. Ну и рожа!
Я приняла контрастный душ, и внешность значительно улучшилась. Исчезли тени под глазами, ушла зеленоватая бледность, делавшая меня похожей на измученную болотную кикимору. Несколько нехитрых манипуляций, известных любой женщине, — и я уничтожила последние признаки вчерашней пьянки. Превратилась, можно сказать, в голливудскую красотку.
Но что мне делать с печатью чёрной тоски на челе? А у глаз проклятое ищущее выражение, как у потерявшейся собачки. Да, я только что узнала, что меня бросили. Владимир даже не удосужился объявить мне об этом. Он ушёл по-английски, не попрощавшись, не расставив точки над i, не объяснив, в чём моя вина.
Зачем? Я и сама всё знаю.
Более того — не сомневаюсь, что он прав. С такой грымзой, как я, не ужился бы ни один мужчина.
Итак, мы расстались. Мысль об этом похожа на огромный, чёрный, весь в клубах пара и машинном масле, локомотив, со скрежетом и лязгом неумолимо надвигающийся на меня. А я бессильно смотрю на это чудовище и не могу сдвинуться с места.
Нет, я не хочу, чтобы эта мысль меня раздавила. Я вообще не хочу думать о том, что Володя от меня ушёл. Лучше, как это делала Скарлетт O’Хара, отложить печальные мысли на потом… А пока буду считать, что у нас с любимым ещё ничего не решено, всё в подвешенном состоянии и всё можно вернуть на круги своя. А эта девочка Алина… Юрист… Что ж, может быть, она действительно юрист, консультирующий Володю по каким-то там вопросам?