Блондинка в озере. Сестричка. Долгое прощание. Обратный ход
Шрифт:
Голос ее обрел ледяное спокойствие:
— Он убил моего брата. И сам сказал мне об этом. Тут уж гангстер в нем полностью выступил наружу. Странных людей можно встретить в Голливуде, не так ли? И я среди них не исключение.
— Вы любили его, — безжалостно сказал я.
На ее щеках вспыхнули красные пятна.
— Я никого не люблю! С этим все кончено, — воскликнула она и бросила взгляд на кресло с высокой спинкой. — А его я перестала любить вчера вечером. Он стал расспрашивать меня о вас, кто вы
— Вы хотели сообщить об этом в полицию?
— Нет, Джулиусу Оппенгеймеру. Он бы сумел что-нибудь сделать.
— Не он, так его собачки, — добавил я.
Мисс Уэлд не улыбнулась. Я тоже.
— Если б Оппенгеймер ничего не сделал, у меня бы с кино было все кончено, — равнодушно промолвила она. — Теперь кончено и со всем остальным.
Я достал сигарету, закурил. Предложил и ей. Она отказалась. Я не спешил. Время, казалось, выпустило меня из своих тисков. И почти все остальное тоже. Я был совершенно подавлен.
— Вы забегаете вперед, — произнес я через минуту. — Отправляясь в отель, вы не знали, что Стилгрейв — это Плакса Моейр.
— Не знала.
— Тогда зачем вы поехали туда?
— Выкупить фотографии.
— Сомнительно. Фотографии для вас тогда ничего не значили. На них зафиксировано лишь то, что вы сидите с ним за одним столом.
Мисс Уэлд посмотрела на меня, крепко зажмурилась и опять широко открыла глаза.
— Плакать не стану, — сказала она. — Я действительно не знала. Но когда он оказался в тюрьме, догадалась, что он что-то скрывает. Решила, что Стилгрейв замешан в каких-то темных делах. Но не в убийствах.
— Угу, — буркнул я, поднялся и под взглядом Мэвис Уэлд подошел к креслу с высокой спинкой. Нагнувшись над мертвым Стилгрейвом, я пощупал у него под мышкой слева. Там был пистолет в кобуре. Я не стал его трогать, вернулся и опять сел напротив Мэвис.
— Уладить это будет стоить больших денег, — сказал я.
На ее лице впервые появилась улыбка. Очень слабая, но все же улыбка.
— Больших денег у меня нет. Так что это исключается.
— У Оппенгеймера есть. Теперь вы стоите для него миллионы.
— Он не станет рисковать. Сейчас все, кому не лень, нападают на кинобизнес. Оппенгеймер смирится с потерей и через полгода забудет о ней.
— Вы же хотели обратиться к нему.
— Хотела, потому что влипла в историю, не сделав ничего дурного. Но теперь-то я кое-что сделала.
— А Бэллоу? Вы представляете немалую ценность и для него.
— Я ни для кого сейчас и гроша ломаного не стою. Оставьте, Марлоу. Вы желаете мне добра, но я знаю этих людей.
— Теперь все ясно, — подытожил я. — Вот почему вы послали за мной.
— Замечательно, —
Голос ее вновь стал хрупким и слабым.
Я подошел к кушетке и сел рядом с мисс Уэлд. Взял ее за предплечье, вытащил руку из кармана манто и положил на свою ладонь. Рука, несмотря на мех, была холодной как лед.
Мисс Уэлд повернула голову и в упор посмотрела на меня.
— Поверьте, голубчик, я не стою этого. Даже для того, чтобы переспать со мной.
Я повернул ее руку ладонью вверх и хотел распрямить пальцы. Они оказались неподатливыми. Я распрямил их поодиночке. Погладил ее ладонь.
— Почему у вас был пистолет?
— Пистолет?
— Не выгадывайте время на раздумья. Отвечайте немедленно. Вы собирались убить его?
— Почему бы и нет, голубчик? Мне казалось, что я для него что-то значу. Наверно, я слегка тщеславна. Но он меня обманул. Для Стилгрейвов этого мира никто ничего не значит. А теперь никто ничего не значит для всех Мэвис Уэлд этого мира.
Она отодвинулась от меня и слегка улыбнулась.
— Не нужно было отдавать вам пистолет. Если бы я убила вас, то еще могла бы как-то вывернуться.
Я достал пистолет и протянул ей. Она взяла его и вскочила на ноги.
Ствол был наведен на меня. Легкая усталая улыбка снова тронула ее губы.
Палец очень твердо лежал на спусковом крючке.
— Стреляйте повыше, — сказал я. — На мне бронежилет.
Мисс Уэлд опустила руку и молча уставилась на меня. Потом бросила пистолет на кушетку.
— Не нравится мне этот сценарий, — проговорила она. — Не нравятся реплики. Я просто сама не своя, надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
Она засмеялась и опустила глаза. Носок ее туфли ерзал по ковру взад-вперед.
— Мы хорошо побеседовали, голубчик. Телефон там, на стойке бара.
— Спасибо. Вы помните номер Долорес?
— Долорес? Зачем?
Я не ответил, и она назвала номер. Подойдя к углу бара, я позвонил.
Повторилась старая история. Добрый вечер, это Шато-Берси, кто спрашивает мисс Гонсалес. Минутку, пожалуйста, дзинь, дзинь, дзинь, потом соблазнительный голос:
— Алло?
— Это Марлоу. Ты понимала, какой опасности меня подвергаешь?
Я почти расслышал, как у нее прервалось дыхание. Почти. Поскольку этого невозможно расслышать по телефону. Но иногда кажется, что слышишь.
— Амиго, я так рада слышать твой голос, — сказала она. — Очень, очень рада.
— Да или нет?
— Н-не… не знаю. Обидно думать, что, может, и понимала. Ты мне очень нравишься.
— У меня здесь небольшое осложнение.
— Он что… — Долгая пауза. Телефон с коммутатором, надо быть осторожной. — Он что, там?
— Ну… в некотором смысле. И здесь, и не здесь.