Блондинка вне закона
Шрифт:
— Чего я от вас и ожидаю.
Я подошла к подъезду дома, в котором живет Патрик.
— Я позвоню вам завтра.
— Нет, — возразила Стейси. — Я сама позвоню вам в три часа. Постарайтесь никуда не пропадать.
С этими словами она отключилась. Очевидно, я получила команду «вольно», что, однако, настроило меня далеко не на романтический лад перед встречей с Патриком. Стейси своим звонком окончательно испортила мне настроение. И это тогда, когда я и без того чувствовала себя виноватой за неизбежное опоздание.
Правда, в данный момент
Перед тем как подняться на этаж, где жил Патрик, я поправила прическу и подкрасила губы. Затем сделала глубокий успокаивающий вдох и приказала себе забыть обо всех передрягах дня. Повернув от лифта налево, я подошла к третьей двери справа и негромко постучала. До моего слуха донеслись шаги и приглушенные звуки включенной стереосистемы.
Патрик встретил меня широкой улыбкой и жадным поцелуем. Любой другой парень отругал бы меня за опоздание, но только не Патрик. В таких случаях он не скатывается до упреков, и это одно из его многочисленных достоинств. Его язык скользнул мне в рот, и я почувствовала себя немного виноватой. Нет, он замечательный парень, а я только что в мыслях изменила ему! Может, в Лайаме и есть некий пыл, но Патрик даст ему сто очков вперед во многом другом.
Его руки неохотно оторвались от моего лица, скользнули по голым плечам, бокам и в конце концов остановились на бедрах. Я встретилась взглядом с его светло-голубыми глазами, но они тотчас скользнули ниже, а уголки рта тронула улыбка.
Я испытала легкое искушение расстегнуть пуговицы на его шелковой рубашке, однако усилием воли заставила себя сдержаться. Сначала ужин и только потом секс. Именно так и должно быть. Таков план. Никаких отступлений от него быть не может.
— Я скучал по тебе, — признался Патрик и, обняв меня одной рукой, притянул к себе.
— Извини, что опоздала, — произнесла я и потерлась щекой о его грудь. — Пришлось по пути к тебе заскочить в одно место и забрать вещицу, нужную по работе. Вот и задержалась чуть дольше, чем предполагала.
— Ты? — удивился он. — А кто у нас гордится тем, что не работает ни секунды после пяти вечера?
Не желая портить наш вечер, я пропустила мимо ушей его колкость. К тому же я пока еще не получила обещанных подарков.
Патрик провел меня в комнату, которая служила ему одновременно и гостиной, и столовой. Как и его спальня, это было истинно мужское жилище. Впрочем, я не имею никакого права его критиковать, поскольку ремонт моей собственной квартиры все еще числится в списке неотложных дел.
К изрядной досаде моего соседа Сэма Картера,
Вкусы Патрика довольно близоруки. Буквально все — лампы, статуэтки, подушки, ковры — несло на себе печать авиационной символики. Ну хорошо, я слегка преувеличиваю. Три из четырех стен покрывали помещенные в рамку плакаты, журнальные обложки и новые газетные вырезки о его любимом летчике Чарльзе Линдберге. Единственная причина, по которой четвертая осталась нелиндбергизована,состояла в том, что ее занимало огромное венецианское окно.
Мебель массивная, типично мужская, коричневая, как летная форма. Даже обеденный стол, и тот обтянут коричневой кожей. Основания ламп — в виде небольших бронзовых аэропланов. Это не в моем вкусе, но наши отношения еще не дошли до той стадии, когда полкой в шкафу пользуются совместно. Причем я не уверена, хорошо это или плохо, что такого пока не случилось. После двух лет знакомства я бы предоставила ему один выдвижной ящик в моем гардеробе, а он уступил бы мне полку в своем шкафу. То же самое касается и ванной. Я бы хранила в аптечном шкафчике одну из штучек типа «порежь себя сам», а в его ванной лежали бы мои предметы дамской гигиены. Но разве так обстоят дела? Нет, пока что мы храним свои вещи каждый в своем шкафу.
— Пусть ты и опоздала, я не могу отказать тебе в подарке.
Как будто в этом были какие-то сомнения.
— Спасибо, дорогой.
— Скажи спасибо своему платью, — ответил Патрик и, убрав руку, направился через всю авиационную гостиную в спальню.
Вернулся он минуту спустя со средних размеров коробкой и подарочным пакетом поменьше. И то и другое было профессионально упаковано. Мне бросился в глаза логотип на пакете, и мое сердце учащенно забилось. Мой любимый швейцарский шоколад! Коробка была черного цвета и перевязана золотистой атласной лентой.
— Это — первый, — пояснил он, раскачивая пакет на указательном пальце.
Видели бы вы, как сверкали его светло-голубые глаза, пока он терпеливо дожидался, когда же я наконец развяжу ленту!
— Спасибо, — поблагодарила я, чувствуя, как у меня потекли слюнки при виде фунтовой коробки моего любимого ассорти из трюфелей.
— А теперь вот это, — произнес он, доставая другую коробку, большего размера, которую отдал мне лишь после того, как я быстро чмокнула его в щеку.
Вторым подарком оказалась симпатичная розовая ночнушка — обожаю все розовое. Пусть у Патрика напрочь отсутствует вкус в том, что касается обстановки квартиры, зато при выборе нижнего белья он проявлял чутье истинного метросексуала.
— Ты — прелесть! — сказала я, взяв это розовое сокровище за бретельки. — Превосходный подарок, спасибо. Хочешь, примерю прямо сейчас?
— Отличная идея, — согласился Патрик, но потом добавил, разом разрушив мои хрупкие мечты: — Давай сразу после ужина.