Блондинка за левым углом
Шрифт:
Чем дольше размышлял Дубняк над проблемой, тем отчетливей понимал, что если стихию нельзя победить, то ее нужно хотя бы локализовать. Для начала, пусть это и достаточно рискованно, надо восстановить с группой "У" связь. Казалось бы, чего проще — включить телефон! Но внезапно обострившаяся интуиция запротестовала, и он оттягивал и оттягивал исполнение своего же решения. Но в конце концов усилием воли он заставил себя совершить поступок. После чего стал ждать.
Ждать пришлось недолго. На следующее утро, когда Дубняк работал в своем кабинете, телефон издал первую пронзительную
Наконец удалось установить связь, и Дубняк обреченно выдавил:
— Да.
Услышав на другом конце знакомый голос, Лайма едва не зарыдала от счастья. Она терзала телефон уже много дней подряд, в разное время суток и почти потеряла надежду связаться с исчезнувшим шефом. И даже стала всерьез опасаться, что он погиб на каком-нибудь спецзадании или просто умер — работа-то тяжелая! Что делать в таком случае, она решительно не представляла, ведь босс был их единственным связующим звеном с таинственным миром спецслужб. Ни телефонов, ни адресов, ни паролей, ни явок — один только Дубняк.
Боясь, что вожделенный голос пропадет так же внезапно, как и появился, Лайма закричала:
— Борис Борисович, это я, Лайма! Ой, только не пропадайте никуда!
Дубняк покрылся холодным потом — все инструкции относительно разговоров по телефонам противная девка уже успела забыть!
— Без имен, — прошипел он. — Вы что, сбрендили?
— Ой, извините, это я от неожиданности. У нас столько вопросов, тут такие дела — люди пропадают, а трупы появляются…
— Прекратите немедленно, — взвыл Дубняк, — я же вас инструктировал!
— А как же мне докладывать? — обиделась Лайма. Ее переполняла важная информация, которую непременно нужно довести до руководства, а это самое руководство то исчезало на долгие недели, то не желало ее выслушивать. — По телефону нельзя, встречаться — нельзя. Я бы представила отчет в письменном виде, но я же не знаю, куда его направить?
Препираться таким образом было бессмысленно, и Дубняк распорядился:
— Позвоните мне сегодня в 23 часа. Получите дальнейшие инструкции. Все, отбой.
И он отключился. «Только бы, — подумалось ему, — эти безумные разговоры не оказались в чьих-нибудь шаловливых ручонках. Ничего, в общем, особенного, но все же…»
Могучая интуиция, долгие годы служившая Борису Борисовичу верой и правдой, не подвела его и на этот раз. Жаль только, он не послушал ее сурового голоса. Большие дела, как правило, губят мелкие проколы и глупое стечение обстоятельств. Для Дубняка таким, мягко выражаясь, неприятным обстоятельством стала внеплановая проверка, проводимая в этот день службой собственной безопасности. Связана она была с тем, что один из оперативников был изобличен в связях с людьми, которые, по некоторым данным, финансировали известную террористическую группировку. Теперь необходимо было установить,
В девятнадцать ноль-ноль, как и было объявлено, в кабинете руководителя службы собственной безопасности началось совещание по предварительным итогам проверки. Руководитель, пожилой седой человек с прекрасной выправкой кадрового военного, расхаживал вдоль длинного стола, за которым сидели подчиненные. Докладывал эффектный брюнет лет сорока. Говорил он размеренным, спокойным голосом, поочередно задерживая острый взгляд на ком-нибудь из внимательно слушавших коллег и лишь изредка заглядывая в лежащие перед ним бумаги. Завершая выступление, он сказал:
— Факты, которые я только что перечислил, потребуют тщательного исследования, однако уверен, что уже сейчас необходимо наметить комплекс мероприятий, дабы пресечь все на самой ранней стадии.
Руководитель, молча слушавший доклад, произнес:
— Для решения этих проблем создадим отдельную группу. Завтра прошу Тарасова и Григорьева ко мне в девять часов — обсудим детали.
— Если позволите, еще один вопрос, — обратился к нему брюнет и, получив разрешение, продолжил: — Был один странный звонок. Вызываемый абонент находился в нашем здании, однако номер этот зарегистрирован на гражданку Симакову, пенсионерку, 1923 года рождения. Как следует из перехваченного нами разговора, ее номером пользуется, не знаем, постоянно или временно, подполковник Дубняк. У самого Дубняка имеется служебный мобильный телефон.
— Точно он?
— Некая Лайма, позвонив по этому номеру, назвала собеседника по имени и отчеству — Борис Борисович. Кроме того, первоначальная экспертиза подтвердила, что голос принадлежит именно Дубняку.
— Что вас беспокоит? Наличие лишнего мобильного не криминал…
— Разговор был очень странный.
— Точнее.
— Вот, извольте взглянуть. — И брюнет протянул начальнику лист с распечаткой злополучного разговора.
Тот, прочитав, задумчиво потер подбородок и задумался. Потом, обращаясь к брюнету, сказал:
— Не будем делать скоропалительных выводов. Вы отследите разговор, который он назначил на одиннадцать. Потом и решим, как быть. Проконтролируйте все телефоны — домашний, мобильные, ну и вообще…
— Разумеется, — тонко улыбнулся брюнет, который, похоже, ходил в любимчиках у начальника, — все будет сделано.
Ровно в двадцать три ноль-ноль «тот самый мобильный» зазвонил снова. Неслышно включилась записывающая аппаратура.
— Шеф, — сдавленным голосом сказала Лайма. — Группа нуждается в содействии. У нас проблемы.
— Но пока все хорошо, — неохотно поощрил ее Дубняк. — Объект постоянно на виду…
— Шеф, это подтасовка. Объект уже похищен… Скоро у правительства потребуют денег. И наверняка это будет гигантская сумма.
— Ерунда, — отрезал Дубняк. Он сам придумал, что Сандру Барр должны похитить, и, конечно, не мог поверить, что это случилось на самом деле. — Выкупа не потребуют. Живите спокойно, занимайтесь своими обычными делами, если будете нужны — я вас сам разыщу. Приказ — лечь на дно до особых распоряжений!