Блондинка. Том II
Шрифт:
Ты был фотографом, снимал меня для журнала «Звезды и полосы», сделал тот знаменитый снимок «Мисс Золотые Мечты»… и заплатил мне тогда пятьдесят долларов! Надо же! Ты с тех пор почти не изменился, иначе бы я тебя просто не узнала.
Отто Эсе, или Ролло Фрюнд, громко и от души расхохотался, словно Блондинка Актриса отпустила одну из своих острот. Она же продолжала стоять на своем, и в голосе ее звучала мольба:
— Прошу тебя, Огго! Пожалуйста, ты должен вспомнить. Тогда я была миссис Баки Глейзер. И шла война. И ты случайно увидел меня и изменил всю мою ж-жизнь. — Разрушил всю мою жизнь, ты, ублюдок!Но Отто Эсе, представившийся Ролло Фрюндом и настаивающий на этом, был слишком
Нет, он достоин восхищения. Что за характер!
Шел 1961 год, и в Голливуде, как и везде, по всей стране, уже не считалось чем-то предательским или зазорным быть евреем или казаться таковым. Эра гонений на «красных» и ярого антисемитизма прошла; ненависть к евреям затаилась или ушла в подполье, свелась лишь к ограничениям в членстве того или иного престижного клуба. Черные списки ушли в небытие, открытое преследование комми прекратилось; Розенбергов уже давным-давно казнили на электрическом стуле, и об их ореоле мучеников все забыли. Сенатор Джой Маккарти, этот Аттила [42] крайне правых, умер, и дьяволы утащили его в страшный католический ад, который он рассчитывал создать на земле для других.
42
Аттила (406–453) — предводитель гуннов с 434 г., возглавлял опустошительные походы в Римскую империю, Галлию, Северную Италию.
Отто, или Ролло, и не думал скрывать своего происхождения; даже говорить стал с типичной для нью-йоркских евреев интонацией, казавшейся, на слух Нормы Джин, которая как — никак прожила с нью-йоркским евреем целых четыре года, не слишком убедительной. Однако даже когда им случалось быть наедине, Отто, или Ролло, категорически отказывался признать, что они были знакомы прежде.
Норма Джин говорила:
— Кажется, я догадываюсь, в чем тут дело. Ведь «Отто Эсе» был в черном списке, так что тебе пришлось взять другое имя, верно?
Тот лишь с загадочным видом качал головой.
— Я родился Ролло Фрюндом. Если б со мной была метрика, я бы вам ее показал, мисс Монро. — Он всегда обращался к ней «мисс Монро» и лишь со временем стал называть просто «Мэрилин». Почему-то оба эти обращения звучали в его устах насмешливо. Разве не он обвинил ее однажды в том, что она торгует собой? Разве не он предсказал ей страшную одинокую смерть от передозировки наркотиков? Разве не он всегда презирал женщин? И в то же время именно он открыл ей Шопенгауэра, давал читать «Дейли уоркер». Он познакомил ее с Кассом Чаплином, с которым она, пусть недолго, но была очень счастлива.
— Ах, Отго!.. То есть, я хотела сказать, Ролло. Ладно, не буду вас больше мучить. Останусь для вас «Мэрилин».
Она восхищалась его организационными талантами, тем, как он организовал эту пресс-конференцию и умело, как режиссер, провел ее в снятом специально с этой целью доме. Он не только бережно ограждал МЭРИЛИН МОНРО от всех нежелательных контактов, когда она выходила из дома, чтобы предстать перед прессой, но и контролировал каждое свое движение и действия ее адвоката. Даже охранники проходили своеобразную репетицию.
— Нам следует избегать мелодраматической тональности. Вы должны быть одеты в черное, легкий строгий льняной костюм. Как раз заказал такой в «Водроуб», в нем вы будете похожи на вдову. Надо произвести впечатление на этих циников. Вы предстанете перед ними вдовой, страдающей от невосполнимой потери, а не разведенной женой, радующейся, что освободилась наконец от опостылевших брачных оков.
Они сидели в кабинете мистера Зет, именно там произнес Ролло эту впечатляющую речь. Блондинка Актриса пила водку и хохотала — по-новому, низким, горловым смехом, как может
— Хорошо сказано, Ролло. Именно! Опостылевший брак. Чертовски скучный, старый, изношенный, как коврик у двери, брак со скучным старым, изношенным (правда, еще порядочным, и добрым, и талантливым) мужем! Ой, спасите меня, помогите!
Когда Блондинка Актриса сходила, что называется, с катушек, что частенько случалось с такими людьми, как Фред Аллен, Граучо Маркс, покойный У. К. Филдс да и все остальные, присутствующие буквально окаменевали и смотрели на нее в полном шоке. Ролло Фрюнд и его компаньон адвокат нервно захихикали. МЭРИЛИН МОНРО часто бывала единственной дамой на такого рода сборищах, не считая, конечно, секретарш и «ассистенток», — последних она называла «девушками с рабочим аппаратом». Мужчины, уставшие подбадривать Блондинку Актрису, жадно ловили и запоминали каждое ее слово, чтобы потом распускать по Голливуду сплетни и анекдоты. Типа: правда, что МЭРИЛИН МОНРО никогда не носит нижнего белья — (правда, сам видел!); правда, что она неделями не моется — (правда! да от нее просто разит потом). Но при ней мужчины не позволяли себе слишком долго смеяться или распускать языки.
Завестись Монро могла просто с пол-оборота. Ей ничего не стоило закатить истерику, но буря проносилась быстро, хватало ее ненадолго. И подходить к ней надо было осторожно, чуть ли не в перчатках. Не забывать, что у этой гладенькой беленькой киски острые коготки.
Итак, она сидела в кабинете мистера Зет на бархатном диване, слегка подавшись вперед и обхватив руками колени. Ну, прямо школьница, явившаяся наниматься по контракту старлеткой. И говорила с надрывом:
— Когда это я соглашалась на пресс-конференцию по поводу развода? Развод — не трагедия, да, порой это прискорбно, но это сугубо личное дело. Четыре года замужем за мужчиной, и я не могу… — Тут она сделала паузу, пытаясь собраться с мыслями. Не могу что? Не может вспомнить, почему вообще, черт возьми, оказалась замужем за Драматургом? Мужчиной, годившимся ей в отцы, а уж по темпераменту — разве что в деды. Почему она выбрала не какого-нибудь сквернослова-еврея (типа Макса Перлмана, которого просто обожала), а еврея-зануду, похожего на раввина или ученого? Ведь он — совсем не ее тип!.. — Господи, как же его имя?.. Никак не вспомнить!.. Я не могу понять, в чем з-заключалась моя ошибка. Так какие выводы мне следует сделать? Один французский философ сказал: «Сердце, инстинкт, принципы». Разве я не должна следовать своим? Ведь на самом деле я человек серьезный, нет, правда. Почему бы нам вообще не отменить эту пресс-конференцию? Мне просто грустно… и я… ну, не знаю… мне хотелось бы уйти в тень.
Мистер Зет и другие мужчины взирали на Блондинку Актрису с таким видом, будто она говорила на некоем демоническом, неведомом им языке. Тут деликатно вмешался Ролло Фрюнд, сделал вид, что полностью с ней согласен.
— Вы способны на искренние и глубокие чувства, мисс Монро! Именно это и делает вас блестящей актрисой. Именно поэтому люди видят в вас себя, как под увеличительным стеклом. Нет, конечно, они обманываются, но разве это порой не счастье — вот так обманываться? Потому, что вы живете тем, что творится в вашей душе, как свеча живет своим горением. Вы живете в нашей, американской душе. И не надо так улыбаться, мисс Монро. Я тоже человек серьезный. И говорю вам, что женщина вы умная, способная не только чувствовать. Вы — настоящий художник и, как все художники, знаете, что жизнь — всего лишь материал для вашего искусства. Жизнь тускнеет, сходит на нет, а искусство остается. Ваши эмоции, ваши переживания по поводу развода или смерти мистера Гейбла…