Blood diamond

Владимирова Инна

Я замерла. Я просто не верила в то, что происходит. Такого просто не могло быть.

— Ты не?.. — начала спрашивать я, но Амессан перебил меня.

— Беги, пока я даю тебе шанс, — сказал он, отходя к лошади. — Другого шанса не будет, я не буду вечно милостив к тебе. Или беги, или я убью тебя.

Я встала и, отряхивая песок со своей одежды, через пару секунд спросила:

— Но если я уйду, то ты убьешь себя? Ведь так?

— Почему ты еще здесь? — прорычал он, оглядываясь на меня.

Я понимала, что должна была уйти в ту же секунду, когда Амессан разрешил мне. Уйти, не оборачиваясь и не оглядываясь — пока мне давали

шанс. Но я медлила не только потому, что мне стало страшно из-за того, что этот мужчина может сделать с собой, но и потому, что я должна была забрать с собой Гийома.

— Ответь же мне, — попросила я, подходя к нему сзади. Мне хотелось положить руку ему на плечо, но я боялась, поэтому просто стояла рядом.

— Нет, — быстро ответил он мне. — Здесь нас никто не видел, а ты… Я рассчитываю, что ты достаточна умна, чтобы никому не рассказывать об этом. Надеюсь, что Аллах простит мне это.

— Амессан, ты…

— Я же сказал тебе бежать! — закричал он, разворачиваясь ко мне лицом. Глаза его оставались такими же безэмоциональными и спокойными.

— Я не уйду без своего друга, — произнесла я. Я знала, что после этих слов Амессан вполне мог исполнить свой долг и убить меня, но я не хотела уходить без Гийома. — Если остается он, то остаюсь и я.

Амессан долго внимательно смотрел на меня взглядом своих темных глаз. Потом он тяжело вздохнул, закрыл глаза и проговорил:

— Ты так преданна своему другу, несмотря на долгую разлуку, что даже ради него готова пожертвовать собственной свободой… Это…

Но он так и не сказал, что же — «это». Он приказал мне оставаться здесь и ждать, а сам поехал на лошади в поселение. Через пару минут рядом со мной стоял Гийом. Он передал мне, что Амессан приказал уходить сейчас же — он дал нам пару часов форы. Если мы не успеем уйти достаточно далеко и он не настигнет нас, то мы останемся в живых. Если же мы не уйдем далеко, то судьбе нашей не позавидуешь… Но я знала, что Амессан всего лишь припугнул Гийома — он так и не нагнал нас.

В последний раз Амессана я видела, когда мы с Гийомом уходили, — я тогда решила все-таки обернуться. Он стоял на вершине холма, сидя верхом на своем коне, и, вероятно, смотрел нам вслед. Позади него слабо виднелись шатры остальных туарегов. Но когда я, спустя пару минут, обернулась снова, то уже не увидела Амессана — ночная тьма скрыла его вместе с лошадью.

Спустя чуть больше, чем неделю мы с Гийомом добрались до Алжира. Но и там нас не ждало ничего хорошего — нас разыскивала египетская полиция за то, что однажды мы с ним влезли в одну из гробниц в Долине царей. Нас схватила полиция Алжира, и мы оказались в местной тюрьме — по местным законам, нас не могли выдать полиции другого государства, только если мы не являлись его гражданами, но вот судить — вполне могли.

Мы провели в этой тюрьме около двух недель. С нами ничего не происходило, ведь у нас не было документов — мы их потеряли, когда попали к туарегам, — а поэтому нас не могли судить, ведь они даже установить наши личности не могли; а полагаться лишь на домыслы египетской полиции они не могли. Но мы оба понимали, что здесь нас ждет одно — виселица. И все равно продолжали надеяться на очередное чудо. Мы даже попытались сбежать однажды ночью, но охрана тюрьмы оказалась умнее — нас заметили и высекли, а затем вернули в камеру, став только строже следить за нами. И все равно мы продолжали надеяться…

Чудо произошло — в городе появились

немецкие офицеры. Черт его знает, что они там делали… Каким-то образом они очутились в нашей тюрьме, но не как заключенные, а как гости, которых привели посмотреть на заключенных. Кажется, они искали себе людей для какой-то экспедиции… Я не знаю точно. Но вот Гийом этим заинтересовался.

В общем, ему удалось выбраться из тюрьмы с помощью немцев. О мне он, конечно же, благополучно забыл, лишь на прощание пожелал удачи — теперь я была сама по себе. Он просто бросил меня, когда ему подвернулся шанс.

Именно в тот момент, когда я увидела его удаляющуюся по коридору фигуру в окружении немцев, я возненавидела Гийома Дифенталя. Ведь я дважды рисковала, чтобы выбраться из племени туарегов вместе с ним. Я потратила больше года жизни, колеся с ним по северной Африке и копаясь в горячем песке. Я делала все ради него. Я думала, что он… любит меня. Но я жестоко ошиблась в нем — Гийом больше любит деньги, чем кого-то другого, кроме самого себя.

Но за эту ошибку я заплатила сполна. Хотя бы всеми теми месяцами, что я провела у туарегов. А потом еще двумя месяцами в алжирской тюрьме, ожидая своего приговора. Знаешь, на что похожа алжирская тюрьма? О, это страшное место. В одной камере содержали до дюжины человек зараз. Между собой камеры были отделены лишь не слишком узкими решетками — спать, прислонившись к ней, нельзя было, иначе на утро бы обнаружили тебя либо задушенным, либо с перерезанным горлом.

Уже когда я потеряла всякую надежду, перестала верить в чудо и стала медленно готовиться к эшафоту, это самое чудо и произошло. В тот день в тюрьму пожаловал давний друг начальника тюрьмы, которому решили устроить парочку показательных казней — чего уж греха таить, начальник тюрьмы любил таким образом себя развлекать. В числе тех, кто должен быть к полудню повешен во внутреннем дворе тюрьмы, была и я — содержать меня в тюрьме было невыгодно, поэтому от меня решили избавиться, не вынося даже приговор. Но когда я стояла напротив висевшей меня петли, это самое чудо и произошло — друг начальника тюрьмы каким-то образом заметил меня, и меня увели со двора.

Он узнал от своего друга, за какие такие заслуги я сюда попала, и сказал, что его это очень впечатлило. Также он сказал, что именно такая, как я, ему и нужна для выполнения какого-то очень важного задания. Для чего именно он не сказал. Но тогда я была согласна на что угодно, лишь бы избежать виселицы.

Этот мужчина оказался европейцем. Правда, я так и не знаю, кто он именно — я слышала, как он говорил и на английском, и на французском, и на арабском и даже немного на немецком. Но мне было плевать на все — ему удалось вывезти меня из Алжира.

Спустя пару дней мы прибыли на пароходе в Англию, а после — в Лондон. Он сказал, что должен меня немного подготовить для той работы, которую подготовил мне. Я не спрашивала, что это за работа, ведь я с самого начала знала, что ничего делать не буду, а сбегу при первом же удобном случае.

Так оно и вышло. На четвертый день я сбежала из поместья, где жил тот мужчина, забрав из его сейфа все деньги, что нашла. Не думаю, что забрала все — он жил слишком роскошно и богато, так что… то, что я украла — лишь малая доля того, что у него было. Тем не менее, этих денег мне хватило, чтобы три недели спокойно пожить в Дувре и немного прийти в себя после всего, что произошло со мной за последнее время.