Блуд на крови. Книга первая
Шрифт:
— Ножик Луки, провалиться на этом месте. Я по металлу разбираюсь, не ошибусь!
Дарья и Лука нож не признали. И вообще они категорически отрицали свою вину. Допросы вел Козеровский. Он убеждал дворника:
— Не валяй дурака! За двойное убийство тебя, как пить дать, упекут на рудники. И Дарью твою. А если признаешься, Дарью отпустим, да и суд учтет твое раскаяние…
— Не убивал!
— Все равно упечем! Признайся, облегчи свою совесть, пожалей Дарью и детей!
В конце второй недели тюремного сидения посыпались вдруг признания.
Довольный Козеровский продолжал убеждать:
— Глупая твоя голова, Лука! Кто ж тебе поверит: убил, а деньги не взял! Деньги ведь украдены. Признайся: украл, но потерял!
Лука вздыхал:
— Не могим в том признаться. А Дарью выпустили?
— Скажи, что деньги взял, тогда отпустим.
— Да вы в прошлый раз говорили: «Признайся в убивстве, жену отпустим», а сами не отпускаете.
— Теперь, коли пропажу денег возьмешь на себя, точно отпустим.
Лука отрицательно мотал головой:
— Не могим никак!
Дарья, на каждом допросе закатывавшая истерики, вдруг ошарашила:
— Солонку мне отдал сам Попов — на Новый год.
— За какие услуги? Дарья нервно взвизгнула:
— За те самые! Сами небось знаете, за какие заслуги ваш брат жалует нас, женщин… Не подумавши взяла, а потом не знала, что делать! Прятала подарочек от Луки. Не возвращать же!
— А если бы Лука принес деньги Попову?
— Откуда он взял бы три рубля? У него и гривенника никогда не бывает. Чтобы жалованье не пропил, я уже третий месяц им заработанное у Шелягина из рук получаю. Отпустите меня к детям!
— Ты что ж, любовницей убитого была? — криво усмехнулся Козеровский, понимая, что такое неожиданное признание сводит на нет все обвинительные построения следствия. — Неужели не срамно?
— Коли было бы не срамно, давно призналась. Думала, что так отпустите, да вы говорите, что мой дурак в чем-то «признался». А он ни в чем не виновный! И на суде заявлю. Суд оправдает.
— Не оправдает! Лука признался, а у тебя свидетелей нет, что убитый тебе солонку отдал. Ведь нету? Так что, как не раскаявшуюся, суд упечет тебя крепко. Вдвоем убивали? Или один Лука ходил?
Дарья начала истерично рыдать. Конвой увел ее.
СОВРЕМЕННИК ЕКАТЕРИНЫ ВЕЛИКОЙ
Тем временем Ребров допросил полковника Веловзорова. Тот подтвердил, что свои вещи из заклада не выкупал. А нежелание присутствовать на месте происшествия объяснил просто:
— Из слов мальчика я понял, что убийство совершено именно в квартире Попова. Поскольку я имел с ним коммерческие отношения, счел неуместным присутствовать при обыске.
Далее последовало нечто неожиданное. Ребров отправился по третьему адресу. На Покровке в доме Лукьянова ему сообщили: «Григорьев здесь никогда не проживал!»
Ребров вызвал к себе ювелира Феллера, который оценивал
— Да, я ценил драгоценности, которые приносили в заклад Попову. У меня был Григорьев — симпатичный молодой человек, интеллигент. Хорошо владеет немецким — моим родным языком, — охотно рассказывал ювелир. — Я оценил его старинный перстень в 500 рублей серебром. Но Григорьев очень просил именно 750. Попов с симпатией отнесся к юноше. Он дал ему эти деньги.
Гольм, помогавший следствию, собрал сведения о состоянии убитого. В основе своей он заключался в 5-процентных банковских билетах и составлял 29 тысяч рублей. Капитал значительный! Список номеров билетов лежал в закладной книге, той самой, что обнаружили во время обыска на подоконнике.
Эти билеты хранились в комоде Попова и были похищены. На запросы полиции из банковской конторы «Ахенбах и Колли» сообщили, что два билета этого списка — на 500 и 1000 рублей — предъявлены к оплате еще 16 января.
Ребров поспешил в банк.
Вальяжный, с толстой золотой цепью на обширном чреве, управляющий весело усмехнулся:
— Вы хотите, чтобы мы вспомнили приметы одного из сотен наших клиентов? Считайте, что вам сказочно повезло. 16 января деньги выдавал Аполлон Михайлович Михайлов. Если у вас будет досуг, порасспрашивайте его о похоронах императрицы Екатерины Алексеевны…
Ребров недоверчиво покачал головой…
— Тому событию семь десятков лет…
— Да, наш кассир был тогда мальчиком. Но он наблюдал проезд катафалка с прахом. Он помнит в деталях те давние события. Удивительный человек! Он с Иваном Андреевичем Крыловым дружил. Впрочем, вот и сам герой. Знакомьтесь!
Михайлов оказался сухоньким старичком с чистеньким лицом в рамке белесых волос. Он был удивительно похож на святого с иконы древнего византийского письма. Вникнув в сущность вопроса, старичок бодро произнес:
— Как же, как же! Милый такой человек, лет осемнадцати, назвался фамилией Всеволжского. У него большие мешки под глазами, думаю, болезнь почек. Да, еще левая рука забинтована. Он сказал мне: «Ах, как неловко я утюгом обжегся!» И еще у него маленькие оттопыренные уши, весьма своеобразные. Как хрящечки!
Ребров с чувством пожал руку этому реликту. В тот же день московская полиция получила приказ: «По прилагаемым приметам задержать человека лет 18-ти от роду, может называться фамилиями Григорьев и Всеволжский».
В то время обер-полицмейстером был знаменитый Николай Устинович Арапов, человек горячий и честный. Узнав подробности дела, он затопал ногами:
— Вон из полиции Козеровского! Немедленно освободить несчастных супругов Степановых. И выдать им из кассы полиции десять, нет, пятьдесят рублей!
Приказы были в точности исполнены.
Лука со своей супругой прежде всего направились на Новую Басманную. Здесь в Голицынском сиротском приюте исходили от печали их малютки. Встреча была со слезами радости на глазах.