Блуд на крови. Книга первая
Шрифт:
Он выпил ликера и вновь задумался: «Что делать?»
Вдруг слуха его коснулась вкрадчивая речь какого-то бородача в чуйке, сидевшего с приятелем за соседним столом:
— Слыхал, на Остоженке купца «замочили»? Пятьдесят «косых», сказывают, унесли!
— Ушли с концами, не сгорели?
— Фьють! Сыщицкая свора если и заметет кого, так только малявок или шкетов.
— Оно, конечно, настоящий мазурик или домушник завсегда «на малине» отсидится.
— Точно! С клевой барулей отлежится…
Как током всего передернуло Данилова. «Вот бы моего Попова кто „замочил“! Сказал бы, что деньги ему вернул…
Заказал Данилов теперь уже водки — малый графинчик (в те времена даже в захудалых трактирах водку в бутылках не подавали — это считалось верхом неприличия), выпил под паюсную икру и сказал себе:
— Нет, Алексей Михайлович, не рассчитывай на благодетеля с топором в руке! Твое счастье — в твоих руках. Только следует все продумать — до малейших деталей, все предусмотреть. Ведь вся эта воровская шваль попадается по своей тупости. Если с умом «замочить» Попова — ищи-свищи ветра в поле, в Москве ведь 600 тысяч жителей! И тогда Николай Устинович Арапов со своей полицейской сворой не страшны. Вот так-то! Одним махом — разбогатеть! Попов — мужик денежный, у него есть чем поживиться.
Студент— юрист шагал по прекрасной зимней Москве. Но он не замечал золотого блеска церковных глав, его не трогал, не проникал в омраченную душу малиновый колокольный звон, не ласкала взор пестрая оживленная толпа. Первоначальная шальная мысль оформлялась в реальный замысел… Не только корысть, азарт все более распалял его помутненный ум. «Вся Москва содрогнется от того, что я сделаю! Газеты напишут!»
Вдруг он вспомнил про Соковнину: она-то сразу догадается, кто убийца! Но нет, не проболтается. Она получит свой перстень и будет молчать. Да и влюблена в него, Данилова, как кошка.
— На этой неделе — даю себе слово! — твердо решился студент на жуткое дело.
ВИЗИТ НА СУШКУ
Ночь выдалась беспокойной. Данилов то и дело просыпался, терзаемый сомнениями. Куражная решимость сменялась робостью и страхом. Утром он долго валялся в постели. Обедал дома. Затем с родственницей поехал кататься по городу. Глядя на обилие товаров в магазинах, подогревал себя азартной мыслью: «Уже завтра смогу купить все, чего душа захочет!»
Студент отвез родственницу к дому Солодовникова на Кузнецком мосту. Здесь размещался музыкальный магазин П. И. Юргенсона. Отсюда уже один покатил на Сухаревский рынок. Сушка (как звали его москвичи) раскинулся на громадной площади против роскошного дворца Шереметевской больницы. Он возник после изгнания французов в 1812 году. Когда жители Москвы стали возвращаться на родное пепелище и разыскивать свой скарб, генерал-губернатор Растопчин, во избежание тяжб, издал удивительный приказ: «Все вещи, откуда бы они взяты ни были, являются неотъемлемой собственностью того, кто ими в данный момент владеет».
Этим скарбом было разрешено торговать в единственном месте — на площади возле Сухаревой башни. С той поры это торжище процветало. Здесь можно было купить все — от поющей канарейки и подзорной трубы до первопечатных книг и картин знаменитых мастеров ушедших веков.
Данилов толкался среди разношерстного, порой откровенно уголовного люда. И вот — искомое! Громила с замотанным
— Бери, барчук! — осклабил щербатый рот громила. — Хошь — на медведя аль кабана. А при случае возьмешь зверя круче. Гы! — Торговец понимающе подмигнул единственным оком.
Словно жаром студента опахнуло: «Неужто я уже похож на убийцу?»
Он выложил «зелененькую» — трешник, завернул кинжал в фуляр — большой носовой платок — и слегка трясущимися руками осторожно опустил его в глубокий накладной карман сюртука.
«Надо выпить водки!» — подумал студент. Спускаясь по крутой лестнице ближайшего заведения, он вдруг с мистическим ужасом прочитал вывеску: «Трактир А. Григорьева». Это было то имя, которым он назвал себя у ростовщика. «К добру ли? К добру!» — успокоил студент себя.
В низком прокуренном зале галдели нетрезвые гости. Сияя белоснежной рубахой, подпоясанной красным пояском о двух кистях, перед студентом почтительно согнулся половой.
— Позвольте вам сесть за угловой столик. Удобно-с? Чего прикажете? Может, в рифму — водочки-селедочки? Рекомендую-с нежинские огурчики и грибочки в сметане. Есть свежая икорка — паюсная. Пальчики оближете!
Студент пил водку, и хмель его не брал. Думы, тяжелые как камни, ворочались в голове.
Какой— то прощелыга с багровым носом протянул студенту кольцо:
— Купи, барин! Золотое.
— Оно с золотом и рядом не лежало. — Но вдруг решил: — Хорошо, могу стакан налить.
Прощелыга согласно мотнул головой. Сделка состоялась. «Сегодня эта железяка мне сгодится!» — решил студент.
ТОЧНЫЙ УДАР
Извозчика он не стал нанимать: «Лишний свидетель не нужен!» Не спеша побрел через Сретенку и Охотный ряд. Только теперь, изрядно выпив водки, он окончательно решился на свой страшный поступок.
На Верхней Кисловке и во дворе дома Шелягина было пустынно.
Попов удивился, увидав студента:
— Какой приятный сюрприз! Милости прошу, господин Григорьев. Простите, я в халате. Чаю не хотите? Тогда угощу пивом. И селедочка отличная — залом астраханский.
Данилов снял дорогое, из английского плотного сукна, на шелковой подкладке пальто. Они поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж. «Где Мария?» — лихорадочно думал студент.
Словно уловив его мысль, Попов ответил:
— Машенька пошла в аптеку — за содой. Изжога у нее…
Прошли в кабинет Попова. Поговорили о разных пустяках. Хозяин разлил пиво в два стакана. Студент достал колечко, купленное только что в трактире.
— Вот, посмотрите! Хотел бы получить за него что-нибудь…
Попов отставил стакан с пивом, близоруко поднес кольцо к глазам. В его пальцах дымилась сигара. Студент зашел сзади, быстро вынул из кармана сюртука нож, коротко взмахнул и с силой, надавливая, вогнал его в шею ростовщика. Со скоростью молнии в сознании мелькнула самодовольная мысль: «Какой прекрасный точный удар!»