Блуд на крови. Книга первая
Шрифт:
Попасть на прием к царю стало почти невозможно. Государственные дела отнимали у него много времени. К тому же в империи развелось много всякой шпаны, поставившей своей злодейской целью уничтожение царя и высших государственных сановников, да и самого великого государства тоже.
Но, видать, Господь помогал жене несчастного каторжанина. Она случайно познакомилась с царским любимцем, полковым знаменщиком (знаменосцем)
Это был громадного роста бородатый красавец, поступивший в армейскую службу в далеком 1872 году, а спустя 14 лет командированный в батальон, охранявший русского царя.
Умными серыми глазами он внимательно смотрел на женщину, одетую в траур и говорившую с искренней убежденностью.
— В первый раз нарушу устав, — сказал Николай Георгиевич после долгого раздумья, — я скажу вам место, где завтра с утра поедет царь. Остальное будет зависеть только от вас самой.
На другой день она поступила согласно совету. Завидев царя, женщина вышла на дорогу, встала на колени и подняла над головой прошение.
Сопровождавший царя генерал-майор Комаров соскочил с коляски, принял прошение и передал его императору.
Тот помиловал каторжанина.
Но прежде чем Тальма сумел вернуться с далекого Сахалина на родную Верхнепешую улицу, там произошло еще одно удивительное событие. У некой жены штабс-капитана Елены Билим похитили из дома вещи. Виновницей этой неприятности оказалась крестьянка Варвара Захарова. Следствие установило, что она была любовницей памятного нам Александра Карпова. И еще то, что когда-то она сообщила «по секрету» кухарке пострадавшей (ее звали Дарья Мельникова) о том, что у нее лежит процентный билет на одну тысячу рублей. Карпов ей признался, что из-за этого билета «убили Болдыреву, а заодно и ее служанку».
Оба Карповых были арестованы и быстро сознались в преступлении.
26 апреля 1900 года Пензенский окружной суд приговорил Ивана Карпова и его супругу Христину в каторжные работы на шесть лет. Первого за убийство и грабеж, вторую — за укрывательство и пользование краденым. Последней позже заменили наказание одним годом заключения в тюрьме.
На два года тюрьмы был осужден и молодой Карпов. Статьи обвинения были те же, что и у его отца, но в момент совершения преступления он был еще несовершеннолетним.
Так что, когда в мае 1900 года Тальма вернулся домой, его честь была восстановлена.
«Бог видит правду, да не скоро скажет» — эта истина еще раз оправдалась.
Тальма зажил замкнуто и тихо. Он никогда не жаловался и не роптал. Встречаясь на улице со следователем Надеждиным, он вежливо раскланивался, но руки ему не подавал. Посещал церковные службы и исповедовался.
Исчез Тальма бесследно весной 1918 года.
Говорили разное, но пришли к мнению, что провалился он в полынью, переходя речку Суру.
Во всяком случае, следствия не назначили — в стране творилось такое, что было не до одного пропавшего, к тому же в прошлом
Когда пошел по реке лед, ниже по течению и впрямь выловили труп мужчины, отдаленно напоминавшего героя нашей истории. Во всяком случае, вдова Тальма похоронила утопленника, и ее часто видели в скорбной позе возле могилки.
Об убийстве на Верхнепешей улице никто больше не вспоминал. Память о нем осталась лишь в архивных бумагах да в книгах по истории криминалистики.
ОТРАВИТЕЛИ
Близ полночи возле ворот городского кладбища в Ростове-на-Дону остановились три коляски. Из них вышли шесть человек. У двоих были вместительные саквояжи От ограды тут же отделились четыре фигуры Светя фонарями, процессия направилась в сторону кладбищенской церкви. Остановились возле склепа. Заскрежетала открываемая металлическая дверь.
Высокий господин в длиннополом пальто и с тростью приказал:
— С фонарями — вперед!
Это шествие в ночи было продолжением трагедии, случившейся пятью месяцами раньше.
ГРОБ РАЗВЕРСТЫЙ
На кладбище царила жуткая, ничем не нарушаемая тишина. В высоком, не замутненном облаками небе плыла круглая голубая луна, четко выделялись кресты и надгробия. Некоторые могилы испускали такой яркий, шедший словно из нутра земли фосфорический свет, что, казалось, можно читать газету.
Прибывшие вошли внутрь склепа. Спустились вниз по крутой в 12 ступенек лестнице. В конце — еще одна дверь, решетчатая. Открыли висячий замок. Размер слепа— почти 25 квадратных метров. В нем находились четыре надгробия, заложенные кирпичом и оштукатуренные.
— Вот здесь! — показал рукой мужичонка купеческого вида.
На мраморной доске было выбито:
ЗДЕСЬ ПОГРЕБЕНЪ ПОТОМСТВЕННЫЙ ПОЧЕТНЫЙ
ГРАЖДАНИНЪ НИКОЛАЙ ФЕДОРОВИЧЪ
МАКСИМЕНКО
Преставился в 1888 г. октября 18 дня
Оть роду ему было 26 леть.
Человек с тростью скомандовал:
— Обнажите!
Сняли кирпичи, положенные сверху плашмя на доски. Вчетвером достали гроб, поставили рядом на площадке, откинули крышку.
Взорам предстал труп мужчины. Провальные отверстия глаз смотрели в сырой потолок склепа. Кожа лица и рук грязно-серого цвета была покрыта густой плесенью. Усы топорщились, борода выглядела разлохмаченной.
Один из тех, кто ждал прежде у входа на кладбище, произнес:
— На моей памяти третьего достают из гроба — и всегда борода бывает лохматая. Не пойму, в чем причина…