Блудная дочь
Шрифт:
— Шампанское — как мило! А что празднуем?
— Нашу с тобой встречу, дорогая моя. — Эдвард заметил, что Флорентина задумалась. — Что-то не так?
— Нет, я просто вспомнила, как сидела в слезах на полу Латинской школы для девочек, а ты отрывал лапу у Франклина Рузвельта, а затем облил его чернилами.
— Ты сама напросилась, когда повела себя как последняя воображала! Ну что, будем заказывать? Мне надо поговорить с тобой об очень многих вещах.
— Я заинтригована, — сказала Флорентина, после того как они сделали заказ.
— Чем?
— Для чего юрист из Чикаго
— Я приехал не как адвокат из Чикаго. Я приехал как казначей отделения Демократической партии графства Кук.
— Я пожертвовала сто тысяч долларов демократам Чикаго в прошлом году. И обрати внимание: Ричард пожертвовал сто тысяч долларов республиканцам Нью-Йорка.
— Мне не нужны твои деньги, Флорентина, — я знаю, ты на каждых выборах поддерживаешь девятый округ. Мне нужна ты.
— Что-то новое, — улыбнулась она. — В последнее время мужчины перестали говорить мне такие слова. — И продолжила уже более серьёзным тоном: — Ты знаешь, Эдвард, я столько работала в последние годы, что едва успевала голосовать, не говоря уже о личном участии. Более того, после «Уотергейта» Никсон мне кажется отвратительным, Агню [15] — ещё хуже, и теперь, когда Маски [16] отказался от участия в выборах, остаётся только Джордж Макговерн, [17] но и он не особенно вдохновляет.
15
Спиро Агню — вице-президент США от Республиканской партии с 1969-го по 1973 год, в администрации Ричарда Никсона.
16
Эдмунд Маски — политик-демократ, сенатор. Занимал пост Государственного секретаря США и был кандидатом в вице-президенты США.
17
Джордж Макговерн — сенатор, кандидат от Демократической партии на президентских выборах 1972 года.
— Но ведь…
— Помимо этого, у меня муж, двое детей и компания с капиталом в пятьсот миллионов долларов.
— Ну и что ты будешь делать в течение следующих двадцати лет?
— Доведу капитал компании до миллиарда.
— Иными словами, станешь повторяться. Я согласен с твоими суждениями относительно Макговерна и Никсона: один слишком хорош, другой — слишком плох, — и не вижу на горизонте никого, кто мне бы понравился.
— И поэтому ты хочешь, чтобы я выставила свою кандидатуру на президентских выборах в семьдесят шестом?
— Нет, я хочу, чтобы на выборах в Конгресс ты стала кандидатом от девятого округа Иллинойса.
Флорентина уронила вилку.
— Если я точно помню, это означает восемнадцатичасовой рабочий день, оклад в сорок две тысячи пятьсот долларов в год и отказ от семейной жизни. Но хуже всего то, что мне надо будет поселиться в девятом округе Иллинойса.
— Ну, не всё
— Куда?
— В Сенат. А потом — и к президентскому креслу.
— Эдвард, у меня не две жизни, одну из которых я могу тратить на управление отелями, и ещё одну…
— Я всегда верил, что ты можешь сыграть важную роль в политике страны! Я считаю, что пришло время вернуть то, что ты взяла у других, и убеждён в этом ещё сильнее с того момента, как увидел, что ты не изменилась.
— Но я уже многие годы не занимаюсь политикой даже на самом низком уровне, не говоря уже о национальном.
— Флорентина, ты не хуже меня знаешь, что у большинства депутатов Конгресса нет ни твоего огромного опыта, ни твоего интеллекта. То же самое можно сказать и о многих президентах, — подумай об этом.
— Эдвард, ты мне польстил, но не убедил.
— Хорошо, тогда я просто скажу, что наша группа в Чикаго хочет, чтобы ты вернулась домой и выставила свою кандидатуру от девятого округа.
— Бывшее место Генри Осборна?
— Демократы отвоевали его назад в пятьдесят четвёртом, но у нас до сих пор нет достаточно большого перевеса, чтобы чувствовать себя уверенными перед очередным вызовом со стороны республиканцев.
— Ты спятил, Эдвард. Кому это нужно?
— Подозреваю, что тебе, Флорентина. Подари мне один день своей жизни, приезжай в Чикаго и поговори с людьми, которые выступают за тебя. Скажи своими словами, что ты думаешь о будущем этой страны. Ну, хотя бы ради меня…
— Хорошо, я подумаю и перезвоню тебе. Но предупреждаю: Ричард решит, что я сошла с ума.
Флорентина ошиблась. В тот вечер Ричард приехал домой поздно, — он вернулся из поездки в Бостон, — а за завтраком на следующее утро сообщил ей, что она разговаривала во сне.
— И что я сказала?
Ричард посмотрел на жену.
— А то, о чём я всегда догадывался.
— И что это было?
— «Я хочу выдвигаться».
Флорентина не ответила.
— Почему Эдвард так срочно захотел встретиться с тобой?
— Он предлагает мне вернуться в Чикаго и выдвинуть свою кандидатуру в Конгресс.
— Так вот зачем он приезжал! Что же, я думаю, тебе надо серьёзно отнестись к этому предложению. Ты ведь очень долго критически воспринимала тот факт, что умные женщины не идут в политику. Ты также всегда ясно выражалась о способностях женщин, ушедших в политику. Теперь ты можешь прекратить жаловаться и сделать нечто конкретное, а не просто прийти на избирательный участок.
— А что будет с группой «Барон»?
— Ну, выжили же как-то Рокфеллеры, — нет сомнения в том, что и Каины как-нибудь справятся. В конце концов, в группе сегодня двадцать семь тысяч человек. Подозреваю, что мы сможем найти десятерых, которые займут твоё место.
— Благодарю вас, мистер Каин. Но как мне жить в Иллинойсе, если ты будешь в Нью-Йорке?
— Это решается просто. Я буду прилетать в Чикаго на выходные. А по средам ты можешь прилетать вечером в Нью-Йорк. А когда тебя изберут, по средам в Вашингтон буду прилетать я.