Блудная дочь
Шрифт:
Эдвард почувствовал, какое впечатление произвело последнее заявление, и быстро поднялся.
— Итак, дамы и господа, полагаю, что настало время выпить кофе, и тогда вы сможете лично пообщаться с Флорентиной Каин, хотя уверен — вы уже поняли, почему мы считаем её тем самым человеком, который должен представлять в Конгрессе девятый округ.
В течение следующего часа Флорентина подверглась новому обстрелу вопросами на личные и политические темы, часть из которых, будь они заданы в неофициальной домашней обстановке, она нашла бы недостойными. Но Флорентина быстро поняла, что для государственного деятеля ничто не может считаться
— Вы были прекрасны, — сказала Джанет Браун. — Согласны, мистер Винчестер?
— Всё было хорошо, но не прекрасно, — улыбнулся Эдвард. — Но это я виноват в том, что не предупредил тебя о разнице между президентом частной компании и человеком, избирающимся на государственную должность.
— О чём это ты? — удивилась Флорентина.
— Некоторые из этих журналистов — очень влиятельные люди, они разговаривают со страниц своих газет с сотнями тысяч людей, а ты пару раз говорила с ними свысока. А с человеком из «Трибьюн» ты вообще обошлась грубо.
— Это не тот, что спросил меня про брюки?
— Тот самый.
— А что я должна была сказать?
— Обратить всё в шутку.
— Но в его вопросе не было ничего смешного, это он был груб!
— Возможно, но не он идёт на выборы, а ты. И не забывай, что его колонку каждый день читают в Чикаго более пятисот тысяч человек, включая и твоих избирателей.
— И чего же ты хочешь: чтобы я скомпрометировала себя?
— Нет, я хочу, чтобы тебя избрали. Когда ты попадёшь в Конгресс, ты сможешь всем доказать, что они были правы, голосуя за тебя. Но пока ты — никому не известный товар с массой факторов, работающих против тебя. Ты — женщина, ты — полька, ты — миллионерша. Такая комбинация может вызвать вокруг тебя огромную волну предрассудков и зависти среди простого народа. И чтобы ей противостоять, надо выглядеть весёлой, доброй, заинтересованной в людях, которым не досталось того, что имеешь ты.
— Эдвард, не мне надо выдвигаться, а тебе.
Эдвард покачал головой.
— Я знаю, что ты — более достойна, Флорентина, но тебе понадобится какое-то время, чтобы привыкнуть к новой обстановке. Слава богу, ты всегда быстро училась. Кстати, не могу возразить против чувств, которые ты выразила так многозначительно, но, если ты любишь цитировать политиков ушедших дней, не забывай и слова, которые Джефферсон сказал Адамсу: «Речь, которую ты не произнёс, не отнимет у тебя голосов».
И опять Эдвард оказался прав. В прессе появились разные сообщения о пресс-конференции, а репортёр из «Трибьюн» назвал Флорентину Каин наихудшей выскочкой-оппортунисткой из всех, кого он имел несчастье встречать в политике. Неужели в Чикаго не найдётся своего кандидата? В противном случае ему не останется ничего, кроме как впервые в истории газеты призвать читателей голосовать за республиканцев.
Флорентина пришла в ужас, но быстро свыклась с фактом, что эго журналистов гораздо чувствительнее, чем эго политиков.
Она поселилась в Чикаго, чтобы несколько дней в неделю встречаться с людьми, разговаривать с прессой, появляться на телевидении, собирать пожертвования. Даже Эдвард становился всё более убеждённым, что дело оборачивается в их пользу. И тут они получили чувствительный удар.
— Ральф Брукс? Да кто он такой, этот Ральф Брукс?
— Местный юрист, талантливый и очень амбициозный. Я всегда считал, что он целится
— Он серьёзный соперник?
— Ещё какой! Местный парень, учился в Университете Чикаго, потом — в Йельской школе права.
— Возраст?
— Ближе к сорока.
— И, конечно же, он красив.
— Очень, — сказал Эдвард. — Когда он выступает в суде, каждая женщина в составе присяжных желает ему победы. Я всегда старался избегать противостояния с ним.
— А у этого олимпийца есть какие-нибудь недостатки?
— Естественно. Любой человек, занимающийся юридической практикой, не может не иметь врагов.
— И что мне говорить о нём?
— Ничего, — посоветовал Эдвард. — Если спросят, отвечай стандартно: говори, что это — демократия в действии, и пусть самый достойный или самая достойная из кандидатов победит.
— Но до праймериз осталось всего пять недель.
— Вполне разумная тактика: он думает, что у нас кончится пар. Но во всём этом есть один благоприятный момент: мистер Брукс сбил налёт самонадеянности с наших сотрудников. Все теперь знают, что придётся драться, а это станет хорошей подготовкой к нашей схватке с республиканцами.
Эдвард говорил уверенным голосом, и Флорентину это успокоило, хотя позднее она и пожаловалась Джанет Браун, что схватка будет чертовски тяжёлой. В течение следующих нескольких недель Флорентина узнала, что это будет за схватка. Куда бы она ни пришла, всё время оказывалось, что Ральф Брукс уже побывал там и уехал только что. Каждый раз, когда она делала заявление для прессы по какому-нибудь вопросу, оказывалось, что он высказался по тому же поводу за день до неё. Но по мере приближения праймериз она научилась воевать с ним его же оружием и наносить ему поражения.
Однако в тот момент, когда опросы общественного мнения показывали, что Флорентина уверенно лидирует, Брукс сделал ход конём, которого она не предвидела. Все подробности Флорентина прочитала в «Чикаго Трибьюн».
«Брукс вызывает Каин на дебаты», — кричал заголовок. Флорентина знала, что Брукс, с его судебным опытом и умением вести перекрёстные допросы, представляет собой мощного противника. Все телефоны в офисе Флорентины раскалились под шквалом звонков журналистов. Примет ли она вызов или уклонится от встречи с Бруксом? Разве у жителей Чикаго нет права посмотреть на двух кандидатов, спорящих о политике? Джанет держала журналистов на расстоянии, а Флорентина провела срочное совещание с Эдвардом, продолжавшееся три минуты, после чего написала сообщение, которое Джанет должна была зачитывать всем звонившим: «Флорентина Каин рада принять участие в дебатах и с нетерпением ждёт встречи с соперником».
В течение недели Эдвард назначил представителя для контактов с руководителем кампании Брукса, чтобы определить место и время встречи.
Четверг перед праймериз подошёл обеим сторонам. Местом встречи был выбран Центр Бернарда Хорвича еврейской общины Западного Чикаго. Освещать дебаты согласилось местное представительство «Си-би-эс», и оба кандидата знали, что результаты выборов будут в огромной степени зависеть от того, чем кончится их спор. Флорентина целыми днями репетировала вступительную речь и отвечала на вопросы, которыми в неё стреляли Эдвард, Джанет и Ричард. Она вспомнила, как мисс Тредголд готовила её к стипендии Вулсона.