Блудное художество
Шрифт:
– Постой, Костемаров, - сказал обер-полицмейстер.
– Я почти убежден, что не ты ночью гонялся за Тимофеевой елтоной. И что ее мог заколоть иной человек, имеющий подобный нож…
– Ваша милость, мне оправдываться нечем, - отвечал Демка.
– Так все сошлось, что улики - против меня, а за меня - один только Господь Бог! Я ту кубасью не укоцал и Скитайле про рыжевье не разлемзал. И ножа я не брал! Как я могу вам служить, когда мне веры нет?
Архаров наслушался от шуров и мазов таких речей - со слезой и отчаянным надрывом
– Возвращайся, Костемаров.
– Когда откровется моя невиновность - тогда вернусь. Прощайте, ваша милость.
Демка отступил несколько шагов, повернулся и побежал.
– Стой!
– раздалось за архаровской спиной. Это вопил Федька.
Рядом с Федькой стоял Клаварош, необычайно хмурый.
Когда Архаров повернулся, чтобы посмотреть, куда девался Демка, того уже не было.
– Ладно, молодцы, пошли в дом, - приказал Архаров, которому было сейчас не до полицейских. Он повторял беззвучно Демкины слова: «Чесма», Грызик, колокольный звон…
Душа дала о себе знать! Встрепенулась и забила беспорядочно крыльями, как свалившаяся с ветки птица. Архаров быстрым шагом направился к калитке. Ему необходим был Левушка.
Левушка подтвердил бы его решение - немедленно собираться, одеваться попроще, вызывать подчиненных, заряжать пистолеты, ехать на Ходынский луг, да не в громоздком экипаже, а верхом.
Архаров обогнул клумбу посреди курдоннера и взбежал на крыльцо. Тут он услышал стук копыт.
Два всадника, вылетев из переулка, проскакали по пречистенке и резко свернули вправо.
– Вот черти!
– воскликнул Архаров, признав в них Федьку и Клавароша.
Полицейские, не спросив позволения, успели добежать до его заднего двора и взять еще не расседланных лошадей Левушки и Лопухина. Стало быть, они очень скоро догонят Демку… но нужно ли это?
Даже коли он сказал не все, что знал, переменится ли архаровское решение?
Вслед за Архаровым поспешал Устин.
– Лови извозчика, - сказал ему обер-полицмейстер, - вези сюда всех, кого найдешь в конторе. Пошел!
– Так никого же нет… ваша милость…
– Пошел!
Архаров ворвался в собственное жилище с криком: требовал, чтобы ему немедленно доставили поручика Тучкова.
Никодимка сунулся было с известием, что банька истоплена, но едва увернулся - а мог бы и крепко по уху схлопотать. Архарову было уже безразлично, что завтра надо быть в наилучшем виде на торжественном приеме у государыни в честь годовщины Кючук-Кайнарджийского мира. Ему указали цель, которую он все лето преследовал, и он должен был понять, что означает эта торговля сервизом, часть коего все еще лежит закопанной под Гранатным двором… или уж нет?…
Левушка в расстегнутой рубахе сбежал вниз по широкой лестнице. За ним неторопливо шел Лопухин.
– Что стряслось, Николаша?
Архаров поглядел на окно - небо было еще светлым, но уже вечерним.
– Помнишь,
Узнав, что сейчас архаровцы едут на Ходынский луг искать загадочного продавца и не менее загадочного покупателя, Левушка пришел в восторг. Его даже то не охладило, что Федька с Клаварошем угнали хороших коней. Он предвидел новое приключение - и, поскольку привык в таких делах полагаться на Архарова, тут же поскакал по лестнице наверх - за камзолом, шпагой и пистолетами.
Лопухин же остался с обер-полицмейстером внизу.
– Насколько я понял, ты, сударь, самолично хочешь изловить злоумышленников?
– Да.
– А для чего? Коли можно послать людей?
Архаров глядел в лицо преображенца и видел ясно, что сей кавалер ни черта не понимает. Мазурики водили за нос Архарова - и он своими руками должен их изловить. Не поручает же кот котятам поймать зловредную крысу. Сперва скогтит, придушит, а потом отдаст поиграть…
– Откуда сие стало известно?
– продолжал допытываться Лопухин.
– Говорю же тебе - приходил наш… наш осведомитель.
Только и недоставало Архарову излагать сейчас во всех подробностях, кто такой Демка Костемаров.
– Архаров, тебе решительно незачем самому ехать туда. Ты командир, у тебя довольно полицейских, - преспокойно объявил Лопухин.
– Этак ты, пожалуй, сам пойдешь в торговые ряды ловить воров.
Обер-полицмейстер сперва даже не понял, о ком речь. В рядах орудуют шуры… как-то Демка нарочно водил его, показывал работу опытного шура…
Объяснить блестящему гвардейцу, что такое обер-полицмейстерская должность, Архаров был не в состоянии. Он знал одно - если сам не поедет на Ходынский луг и не схватит мазуриков за шиворот, ему более в жизни не будет покоя. Именно сам - как сам первым пошел на штурм ховринского особняка, и как первым вломился в шулерский притон, и как вылез из продранной расписной холстины на сцену Оперного дома, чтобы прекратить безобразие…
Странно было, что этот тонкий, образованный, с прекрасными манерами юноша рассуждает теперь почище князя Волконского - да и князь не стал бы удерживать, он все же боевой офицер и понимает, что на приступ нельзя посылать - на приступ надобно вести.
Как тогда, чумной осенью.
– А надо будет - и в торговые ряды с веревкой пойду, - отвечал Архаров.
– Кой час било? Девятый, что ли? Никодимка, сбегай скажи Сеньке - пусть мне Фетиду седлает. В десять выезжаем.
Федька и Клаварош не сговаривались угнать коней - оно само как-то так получилось. Переглянулись, побежали, оказались во дворе - а выехали оттуда уже верхом. Конюшонку Павлушке и в ум бы не взошло, что архаровцы берут лошадей без разрешения обер-полицмейстера.