Блудное Солнце

Спасательная капсула кувыркалась в межзвездной бездне.

По всей её четырехметровой длине виднелись следы времени: молекулы абляционного защитного поля разметала радиация, гравитационные волны далеких черных дыр искорежили поверхность. Если бы капсулу заметили с пролетающего мимо космического корабля, то приняли бы за бесполезный обломок кораблекрушения – за тысячелетия космических путешествий и торговли в галактике подобного мусора накопилось более чем достаточно. Никто даже не стал бы тратить энергию на её уничтожение.

Если

бы её заметили...

Впрочем, капсула только внешне походила на бесполезный мусор, коим в действительности не являлась. Однако тщательный анализ её корпуса не дал бы никаких результатов – даже радиоактивное излучение не могло проникнуть глубже чем на пять сантиметров. Капсула сохранила структурную целостность, несмотря на силы, воздействию которых она подвергалась. А если бы кто-то догадался проверить её плотность, то немедленно обнаружил бы, что она полая.

Пока капсула болталась в пустоте, сенсоры внутри неё фиксировали частоту и интенсивность внешнего излучения.

Сама капсула не испускала никаких сигналов, зато тщательнейшим образом фиксировала и анализировала всю полученную информацию, создавала трехмерные карты, по которым прокладывала свой курс – прошлый и будущий, – и, рассматривая различные возможности, выбирала оптимальную.

За свое долгое путешествие капсула преодолела огромное расстояние, побывала на множестве территорий и видела тысячи цивилизаций: от Гайель, что в далеком рукаве Персея, до разумных сузериан, обитающих возле самого ядра галактики. Едва ли на всем Млечном Пути нашлась бы система, которая не была бы колонизирована или не исследована человеческой расой (в одной из её форм). Потомки обезьян, которые когда-то с удивлением тянули руки к далекому небу, теперь владели звездами. Они оказались единственными наследниками созревшей галактики, готовой упасть к ним на ладони.

Пришла пора принимать решение.

Терпеливое исследование местных магнитных полей привело капсулу к границе двух наций, давно пережившего свой расцвет бессмысленного альянса, который уже начал распадаться из-за бездарного руководства и скуки; и маленькой теократии, стремительно развивающейся под боком у своего родителя. Случайные обрывки излучения – в основном безнадежно устаревшие – сообщали о пограничных конфликтах, жадных функционерах, растущем напряжении.,. Капсулу мало интересовали детали – пока есть трение, можно исследовать рост температуры. Не имеет значения, кто с кем воюет.

Существует лишь одна Истина и одна Ложь, именно им и служит капсула.

Зерно искало почву, где оно могло бы взойти. Зерно проделало огромный путь и долго дожидалось момента, когда оно сможет принести плоды. Зерно становилось все активнее по мере того, как близился конец пути...

Морган Рош прекрасно понимала, что попала в ловушку.

Приказы, обстоятельства, браслет на левом запястье и

пристальный взгляд широкоплечего человека средних лет, стоящего у главного экрана фрегата «Полночь», – и ловушка захлопнулась.

– Мы это уже обсуждали, – заявил он, хмуро глядя на Морган сверху вниз.

Обычно капитанский мостик поднимался над уровнем пола только во время военных действий, но проктор Клоуз предпочитал постоянно находиться на метровом возвышении. В окружении мерцающих индикаторов капитанского мостика он напоминал Рош незаконченную статую – Клоуз был настолько полон самодовольства, что если бы не раздражение, он вызвал бы у неё смех.

– Разве с тех пор что-нибудь изменилось, коммандер?

– Нет, сэр, – ответила Морган. – Я лишь прошу вас изменить решение.

Клоуз покачал головой.

– Можете считать меня недостаточно гибким, но я не вижу причин, по которым мне следует выполнять прихоти пассажиров, – проворчал он.

– Это вовсе не прихоть, капитан, – резко возразила Рош.

– Конечно, не прихоть, коммандер, – ответил Клоуз, и на его губах промелькнула тень улыбки. – Однако ваше требование лежит вне вашей юрисдикции.

– Вы уверены? – Морган инстинктивно поправила свободной рукой тугой воротничок формы, ей не удалось скрыть, как сильно она нервничает.

Она нахмурилась и опустила руку. Шнур, соединявший браслет с чемоданчиком, коснулся бедра, когда Морган выпрямилась. Но она уже привыкла не обращать на это внимания.

– Без необходимой информации я не в состоянии определить границы моих полномочий. Возможно, если вы откроете причины, по которым отказываете мне в доступе к капсуле, я смогу их уточнить.

Клоуз заметно помрачнел.

– Я не обязан вам ничего объяснять, коммандер. Неужели я должен напоминать, кто старший офицер на корабле?

– Нет, сэр. – Рош стиснула зубы.

– В таком случае, полагаю, разговор окончен. – Клоуз отвернулся к экрану.

Рош, однако, не торопилась уходить – хотя и понимала, что формально капитан прав. Однако речь шла не просто о капсуле. Тут были затронуты принципы.

– Капитан...

Клоуз вздохнул: – Да, коммандер?

– Прошу прощения, но у меня создается впечатление, что у вас вызывает раздражение сам факт моего присутствия на корабле. Надеюсь, вы не позволите чувствам повлиять на ваш разум.

Клоуз вновь посмотрел на Морган, и в его глазах она увидела негодование – значит, не ошиблась.

Капитан «Полуночи» имел более высокий чин, чем Рош, однако её начальство – а следовательно, и миссия обладали более обширными полномочиями. За время путешествия скромный чемоданчик стал, как ей казалось, причиной неуважения, которое постоянно демонстрировал Клоуз – воображаемого или действительного. Тот факт, что Морган постоянно носила его с собой, потому что ей запретили с ним расставаться, похоже, не имел для Клоуза никакого значения. Приказ есть приказ, и у неё ещё меньше выбора, чем у капитана, во всяком случае, в данной ситуации. Но главным оставалось то, что Клоуз исполнял роль ослика, везущего на своей спине курьера.