Блудные дети
Шрифт:
К счастью, в пять часов у нас была назначена встреча с её друзьями. И, обвешанные пакетами, как мулы, мы понеслись в бар «Cheshire Cheese» в City.
По дороге Рэйчел взбрело в голову учить меня хорошим манерам, как будто я прибыл из джунглей.
– Запомни, – говорила она, – если кто-нибудь спросит, как тебе нравится Лондон, не нужно подробно рассказывать о своих впечатлениях. Просто скажи: «Oh! Спасибо! Очень нравится!» В прошлый раз Наташа чуть не уснула от твоих рассказов про Baker street.
У этой так называемой Наташи предрасположенность к летаргическому
– А если мне не нравится? – спросил я у Рэйчел.
Но она только хмыкнула и продолжала:
– Когда тебе представляют человека, ты обязательно должен спросить его о чём-то.
– А если мне не интересно?
– Никто и не говорит, что тебе должно быть интересно. Ты должен спросить из вежливости. Понятно?
– Понятно.
– И не разговаривай подолгу с одним человеком. Нужно общаться со всеми. Если разговор затянулся, просто скажи: «Приятно было побеседовать с вами». И ещё. В России совершенно не умеют улыбаться. Вы улыбаетесь только когда вам смешно. А вежливый и цивилизованный человек всегда должен улыбаться другим людям.
Я промолчал.
В кафе нас уже поджидали Таня с Диком.
– Oh! – завопила Рэйчел, увидев их.
Потом они расцеловались, и Рэйчел объявила:
– Это мой жених Кен (так теперь меня называют). Он из России... Это Таня. Она психолог, специалист по рекламе.
– Приятно познакомиться с вами, – Таня протянула мне руку.
– Oh! – сказал я. – И что же вы рекламируете?
– Это Дик, – перебила меня Рэйчел – Друг Тани. Он...
Рэйчел замялась, подняла брови, завела глаза и засмеялась. Таня с Диком тоже засмеялись. Засмеялся и я.
– Oh! – продолжала Рэйчел. – Дик... кажется... руководитель отдела продаж!
– Верно! – воскликнул Дик и протянул мне руку. – Как вам нравится Лондон?
– Oh! – улыбнулся я как можно шире и тряхнул поданную руку. – Благодарю вас. Очень нравится. А что же вы продаёте?
– Простите? – удивился Дик.
Таня и Рэйчел уставились на меня.
– Э-э-э... Рэйчел сказала, что вы руководите отделом продаж. Не так ли?
– Oh! Да! – заулыбался Дик.
– Вот я и хотел узнать, что же вы продаёте. Вы понимаете?
– А-а! – Дик рассмеялся. – Ну конечно!..
В это время в кафе прибыла остальная компания. Наша беседа оборвалась. Всё внимание переключилось на вошедших.
Это были Наташа, Тим и Джеффри...
Кстати сказать, Таня и Наташа – вовсе не Татьяна и Наталья. Обе они стопроцентные англичанки. И зовут их именно так: Таня и Наташа. Кажется, это главные подружки Рэйчел.
Таня – хорошенькая пухлявенькая брюнеточка с удивительной белой кожей и синими глазами. Наташа – высокая, сухопарая шатенка. Я подозреваю, что она – радикальная феминистка или что-то вроде этого. Она не пользуется косметикой и, по-моему, никогда не расчёсывается. Одета она всегда в тёмные джинсы и свитер. Свитеров у неё, по всей вероятности, очень много, но все они почему-то рваные. Таких дамочек я встречал в нашем Институте. Они появились вдруг, неизвестно откуда и расползлись по аудиториям с
Насчёт Тима я нисколько не ошибся. Он действительно гей. И Джеффри – его... Не знаю, как это у них называется. Должно быть, любовник. Хотя Рэйчел настаивает на слове «друг». Но с этим я решительно не могу согласиться. Ведь мы с Максом тоже друзья...
Из этой троицы я не знал только Джеффри.
Пока все они целовались и жали друг другу руки, я стоял в сторонке и старательно улыбался. Наконец, Рэйчел спохватилась.
– Oh! – обратилась она ко мне. – Это Джеффри... э-э-э... друг Тима. Джеффри художник. У него выставка в White Cube... А это, – она указала на меня, – это мой жених Кен. Он из России...
Похоже, моя национальность становится профессией. Они смотрят на меня как на снежного человека или King Kong`а – с любопытством и страхом. Точно ждут, что вот сейчас я достану из-под пальто топор или взмахну шашкой, или выкину ещё что-нибудь, что по их убеждению является верным признаком варварства.
Не знаю почему, но это раззадоривает меня. Я даже подумываю о том, чтобы купить топор и ходить с ним по улицам. Буду носить его на плече, а в кафе укладывать на стол или прислонять к стене. Пусть стоит мой топорик, как штык революционного матроса!..
– Oh! – воскликнул я и прижал руки к груди. – Неужели в White Cube?!
Признаться, я понятия тогда не имел, что такое White Cube. Только по дороге домой Рэйчел объяснила мне, что это лондонский выставочный зал.
– Да, – с достоинством ответил Джеффри. – А как вам нравится Лондон?..
Целых два дня моя нимфа со мной не разговаривала.
– Зачем ты это делал? – спросила она меня, когда мы возвращались из «Cheshire Cheese» во вторник.
– Что? – притворился я.
– Зачем ты задавал все эти вопросы?
– Какие вопросы?
– Зачем ты, например, спросил у Джеффри, какими венерическими болезнями он болел?
– Ты сама сказала, что новых знакомых надо спрашивать.
– Надо задавать приличные вопросы!
– А чем это мой вопрос неприличный? Ты сказала, что он «друг» Тима. Я подумал, что геи часто болеют венерическими болезнями. По-моему, логично.
– Логично, но неприлично!
– А задавать человеку пустые вопросы о том, на что тебе наплевать – это прилично?
– Просто всё дело в том, что ты... э-э-э... ты «валял дурака», – последние слова она сказала по-русски.
Я пожал плечами и замолчал...
К четвергу мне надоело молчать. И я решил как-нибудь задобрить Рэйчел.
Э-эх! Пришлось раскошелиться и набить холодильник продуктами. К тому времени, как Рэйчел вернулась с работы, я приготовил ужин. После ужина мы пили кофе у камина. Потом Рэйчел и со своей стороны продемонстрировала волю к примирению. А потом мы снова расположились у камина, прямо на ковре. Рэйчел принесла две книги – для меня и для себя – и углубилась в чтение.