Блудный сын
Шрифт:
— Ваша предвзятость безгранична, — изрек Джим Хантер.
— Поясните, доктор, — попросил Кармайн, сохраняя хладнокровие.
— Если я считаюсь автором этих преступлений, как я могу подозреваться сильнее, чем моя жена? Публикация книги выгодна нам в равной степени; мотив, приписываемый мне, так же подходит и ей. Милли и я — одинаковы, вы не можете разделить нас, приплюсовав в одном месте и отняв в другом. — Его глаза смеялись. Этот Джим Хантер просто строит хитрую ловушку или хочет свалить всю вину на свою жену? Или Джим Хантер указывает вам на ошибочность рассуждений, ведь если
Трое детективов бесстрастно выслушали его, но внутри у них все клокотало. Джим Хантер нарисовал свой способ защиты, если его арестуют и предъявят обвинение: Милли такой же соучастник и виновник.
— Не вижу возможности обвинить доктора Миллисенту Хантер в убийстве Эдит Тинкерман, — сказала Делия. — В утро убийства миссис Тинкерман Миллисента с восьми утра вела урок, и десять свидетелей могут это подтвердить. В данном случае обошлось без тетродотоксина, и потому нам не удалось найти орудие убийства.
— Только послушайте себя, сержант! — воскликнул Хантер. — Я слышу одно слово — «не удалось». И да, вам не удалось. Вы обыскали нашу квартиру, мою лабораторию и лабораторию жены, но не нашли никаких доказательств нашей вины. — Он отмахнулся. — Я устал от этого допроса и возмущен! Либо предъявите мне обвинение, либо позвольте откланяться.
Эйб выключил магнитофон.
— Спасибо вам, доктор. Вы можете быть свободны.
— Было интересно, — сказал Кармайн, когда Джим Хантер ушел, лучась триумфом.
— Не думал, что он станет защищаться с помощью Милли, — заметил Эйб.
— На первый взгляд он поступил умно, — заметила Делия. — Но на самом деле — не очень. Он бросил вызов: обвините меня в убийствах — и я втяну Милли. Это показывает, что ты, Эйб, и комиссар правы — она невинна как младенец.
— Мы его не напугали, — добавил Эйб.
— Возможно, но теперь он знает, что ходит по тонкому льду. У Хантера есть комплекс бога, как у многих тех, кого работа, ум или талант возвели на Олимп, — сказал Кармайн. — Он обожает быть обожаемым. Милли — его главная жрица, но даже ее он может принести в жертву, если возникнет необходимость. По крайней мере, этот допрос продемонстрировал, что Милли не владеет всем его сердцем и весьма далека от владения его помыслами. Джим Хантер — сам себе хозяин, целиком и безоговорочно.
Эйб был в замешательстве.
— Меня называют умельцем по тайникам, но этот мужчина просто состоит из тайников и из личин. Он столь же холоден, как воздух Аляски.
— Я наверх, к Сильвестри, — объявил Кармайн.
Доклад Кармайна не улучшил Сильвестри настроение.
— Мы разбиты, — сказал он.
— Признаний нет, и, уверяю тебя, этот доктор Джим Хантер никогда не признается. Он даже не сболтнет неосторожного слова.
— Милли живет с убийцей.
— Так и есть, но она в безопасности, Джон. Она нужна Хантеру, чтобы поддерживать его репутацию. Он прекрасно осознает, к чему может привести ее смерть.
— Как ты можешь быть уверен?
— Подумай об отношениях Милли и Джима Хантера в том же свете, что и об отношениях Уды и Давины Савович. Колоссальное эго Джима Хантера требует постоянного пестования беззаветно преданным рабом, и преступления
— Да, я понимаю, почему Джиму Хантеру нужна живая Милли, — сказал Сильвестри и упрямо продолжил: — Но все окажется не так очевидно, если произойдет то, чего Восточный Холломен ждет уже восемнадцать лет — если Милли разлюбит Джима.
У Кармайна перехватило дыхание.
— Даже не говори мне о таком! Нет! — С каждым словом в нем росла уверенность. — Этого не произойдет сейчас, когда они переехали из того старого клоповника в потрясающий дом с прекрасными соседями. Я понял, что Милли жаждет завести полноценную семью, а судя по произошедшему с Дездемоной примерно в этом же возрасте, у нее не будет времени разлюбить. Она будет слишком занята, поняв, что детьми руководить гораздо сложнее, чем спокойными и послушными лаборантами. Я восхищаюсь ею.
— И я бы восхищался, если бы не знал, что Джим — убийца.
— Будь разумным, Джон! Хантер — не патологический убийца, убийство у него не в крови. Не наступи Парсонсы на больную мозоль ММ и не ответь он им тем же, Тинкерман никогда бы не стал главой Издательства Чабба, а Хантер тогда оставался бы не более чем гениальным биохимиком. Он убил ради достижения цели, а не потворствуя внутренним наклонностям.
— Хотел бы я тебе верить, — ответил комиссар.
— Почему нет? — в отчаянии воскликнул Кармайн. — Я не пытаюсь оправдать Хантера или приуменьшить его вину. Я только пытаюсь объяснить тебе, что Милли не может стать его жертвой. Только на это и надежда: ее спасет собственная слепота относительно истинной сущности мужа.
— Я боюсь за Милли, — печально произнес Сильвестри.
— Мы все боимся за Милли, Джон. Но ничего не можем сделать, поэтому довольно, — довольно резко ответил Кармайн.
…Дездемона приняла сторону Сильвестри.
— Милли точно в опасности, — утверждала она, щедро поливая на раскаленную сковородку хорошим бренди и наблюдая, как тот шипит и булькает, выкипая. Потом Дездемона добавила томатный соус домашнего приготовления, немного хрена, а когда все закипело — полчашки сливок. Едва масса забулькала, она полила готовым соусом стейки, лежащие на тарелках. Порцию побольше она поставила перед Кармайном, куда он добавил картофель, тушившийся в мясной подливке, и поставил рядом миску салата.
— Обожаю тебя, — сказал он с полным ртом.
— Не больше, чем я, когда кормлю тебя, любовь моя, — ответила она, лучась довольством.
— Почему ты думаешь, что Милли в опасности? Ведь Хантер сам объявил, что оба они заодно. Для меня эти слова являются гарантией ее жизни, — сказал Кармайн, когда его тарелка и миска опустели, а рядом оставалась только дымящаяся чашечка чая.
— Я согласна, что Джим убивал из — за обстоятельств, а не внутренней склонности. И также согласна, что живая Милли представляет для него лучшую защиту. Но если Милли его сильно обидит, он убьет ее не раздумывая. Эго Джима даже сильнее его ума, однако и ум поддержит, если эго даст команду убить Милли; ты не можешь это отрицать. И тогда, возможно, появится другая Милли, чтобы занять освободившееся место.