Blue Strawberry

Kurosaki Shizuka

Кисуке натянул шляпу на глаза и расплылся в лукавой улыбке:

– Вон оно как. Интересненько…

Гриммджоу закипел от возмущения: эта парочка за несколько минут взбесила его больше, чем Айзен, Улькиорра и Куросаки вместе взятые. Да кто они такие? И почему себе позволяют говорить с ним так просто, точно он им что-то обязан…

Женщина демонстративно сложила руки на груди и впилась в него своими опасно-таинственными глазами.

– Ну, и как долго нам ждать, пока ты выложишь свои истинные мотивы?!

«Так я тебе все и рассказал, кошка драная!» – Выругался Джагерджак.

Наблюдавший за ним Урахара

никак не мог в себе подавить улыбку: поведение этого арранкара забавляло и умиляло его одновременно. С каждым новым словом из начавшихся пререканий с Йоруичи, в нем проявлялось все больше человеческих качеств и эмоций, и весь он – такой грозный, гордый, независимый внешне – очень сильно напоминал ему одного строптивого тинэйджера с рыжей головой.

– Дядька в шляпе, а ты чего лыбишься?! – Завопил на него Гриммджоу, сжимая от злости кулаки добела. Нет, сейчас он точно ему врежет, и плевать, что они с ним потом сделают.

Урахара рассмеялся от всей души: «Надо же! Даже говорят одинаково!». Гриммджоу и Йоруичи с замешательством посмотрели на его реакцию.

– Сейчас… Погодите… Отдышусь… – Выставил вперед руки Кисуке. Кое-как собираясь, он ласково посмотрел на свою подругу: – Йору-тян, ну, какие тут могут быть еще мотивы? Ты только присмотрись повнимательнее. Яре-яре… Говорят, что только по-настоящему близкие души похожи друг на друга. Он никого тебе не напоминает?..

Она без стеснений мгновенно приблизилась к Гриммджоу, просто к самому его носу, не то стараясь отыскать то, что ускользнуло от нее, не то обнюхивая своего только что приобретенного сородича. Секста, борясь с приливавшей краской к лицу, пренебрежительно отпрянул от женщины, бросив на ходу:

– Ты, чё, офонарела?! – Он призвал в себе всю имевшуюся ярость и оскалил клыки: – Страх потеряла, кошка?!

Йоруичи расхохоталась в ответ во весь рот.

– А-ха-ха-ха!!!

Она по-свойски стукнула Урахару в плечо, поражаясь в который раз его блистательно-скоростной проницательности. Если бы они поспорили сегодня, то он мог бы сорвать неплохой куш.

Арранкар фыркал, едва сдерживаясь, чтобы кого-то не размазать по стенке или эту самую стенку не раскрошить на крупицы. Численное превосходство его не пугало, скорее, тело его останавливала в нерешительности безнадежность будущего. Ну, прикончит он этих двоих, а что дальше?.. Поэтому Джагерджак не двигался и лишь переводил разъяренный, хоть и полный непонимания, взгляд с истерично смеявшейся над ним женщины на ухмылявшегося одними глазами шляпника.

– Чего?.. Чего пялитесь?! – Едва не взрываясь, закричал, наконец, на парочку Гриммджоу. – Совсем из ума выжили?! Айзена на вас нету, что ли?

Урахара, становясь вдруг серьезным от упоминания имени главного противника, зажал рот рукой все еще хохочущей Йоруичи, и обратился к Эспаде:

– Что ж, мой юный друг, если ты и впрямь так сильно дорожишь нашей синигами… – Сероглазый гений, нарочно расставляя ударения на важных последних словах, прощупывал последние доводы своей правоты, сверяясь с реакцией арранкара. – Не хотел бы ты последовать за ней в Общество душ?

Секста замер, теряя вмиг и ярость, и смущение в своих глазах, уступая их место невольному удивлению: «Это что подвох какой? Или сегодня день раздачи бесплатных желаний?!» Его не смутило, что эти люди знали секрет Куросаки,

куда больше его беспокоила столь разительная перемена их отношения к нему. Он чересчур подозрительно всмотрелся в шляпника, теперь прямо смотревшего на него и не скрывавшего взгляда в тени своей полосатой шляпы. Между ними будто завязывался незримый контакт, проверка на доверие, ведь каждый из них не мог быть до конца уверенным в своем оппоненте, а следовательно, каждый из них рисковал.

– Ну, так, что… – Урахара несвойственно ему промурлыкал, проникаясь “кошачьими флюидами” в воздухе: – Так, ты хочешь помочь Куросаки-тян, не правда ли?

Гриммджоу пораженно посмотрел на человека, так бесившего его еще минуту назад, а теперь вызывавшего в нем столько неожиданного восхищения. Да он бы уже давно сам отправился за этой рыжей синигами, если бы не этот чертов переход между мирами живых и Общества душ, который, увы, не поддавался пустым. Но откуда он, этот чудак в шляпе, мог так скоро просчитать его мысли? Или действия Гриммджоу стали слишком уж очевидными для окружающих, как, впрочем, и наконец-таки доходили и до него…

– Да. Хочу. – Уверенно произнес он и, гордо вскинув голову, сделал шаг навстречу.

Мысль о невероятной угрозе Куросаки со стороны эволюционировавшего Айзена сделали его совершенно серьезным и решительным. Никаких случайных импульсов, никакого шального огня, никакой жажды расправы. Сейчас им двигало иное чувство и желание, неназванное, но осознаваемое каждой клеточкой его разума и тела. Судя по поражению этих ловких и сильных синигами, обладающих мощной реяцу капитанов, Куросаки предстояло довольно опасное и нелегкое сражение, исход которого могла разрешить только смерть. И в этой связи прикрытие «реваншем» уже не срабатывало. Секста бесстрастно посмотрел на безобразную дыру и алое пятно на его куртке: он был категоричен в мелькнувшем только что решении получить еще с десяток таких отметин на своей груди, лишь бы не видеть их на теле другого, хрупкого, куда менее выносливого, чем он, обычного человека…

– Хорошо. – Заключил Урахара, подкрепившись согласным кивком от Йоруичи. Эта женщина, действующая в силу животных инстинктов, сразу же прочувствовала то неуловимое волнение чего-то человеческого в сердце арранкара. Его неподдающееся логике войны поведение. И взгляд – слишком говорящий и даже зацикленный на ком-то утраченном. Все это отметало последние сомнения бывшего капитана Готея 13, решившего добровольно впустить врага на территорию Общества душ. – Думаю, в этом сейчас нет ничего противозаконного: лишняя помощь для Ичиго никогда не помешает, тем более, столь безоговорочная и такая преданная.

Секста на сей раз не вспыхнул, даже глаз не отвел в смущении. Этот шляпник говорил правду, и он, Гриммджоу Джагерджак, никогда не стеснялся своей правды, какая бы она у него ни была. Он – король, а король всегда говорил то, что думал, делал то, что хотел, поступал так, как чувствовал, не скрывая своих истинных мотивов, какими бы плохими или хорошими они ни были. И сейчас, пожалуй, настало то время, когда его отношение к временной синигами требовало искренности и, не в последнюю очередь, перед самим собой. Да, он шел туда, чтобы не убить ее или сохранить ее для реванша, а чтобы спасти ее, вот так запросто, не жалея ни себя, ни своей жизни, ни своей гордости!