Блуждающая звезда (сборник рассказов)
Шрифт:
— Знаешь, Be, о чем я мечтаю? — спросил Лоусон.
— Понятия не имею, Лоу, — честно признался Наурд, слегка раздосадованный тем, что его отвлекли.
— Ты туп, Be, словно свинья. Ты никогда не мечтал.
Be Наурд задумался. Он и вправду не знал, мечтал ли когда–нибудь. Возможно, он мечтал, грезя о розовой круглой попке, но Be не был на все сто уверен, что это можно назвать мечтой, и еще меньше в том, что это настоящая мечта, что, узнав о ней, Лоу не захохочет и не прибавит ласково: ну и тупица же ты, Be! Безопасней было согласиться с Лоу. Be Наурд так и сделал. Он кивнул и сказал, слегка
— Я думаю, ты прав, Лоу. Я никогда не мечтал. Уметь мечтать — это высший класс!
Лоусон фыркнул. Он был неглупый и образованный малый. Манеры Be Наурда нередко смешили его.
— И тебя не интересует, о чем я мечтаю?
Be Наурд заколебался. Ему хотелось сказать: нет, не интересует, — и вернуться к созерцанию облаченной в кружевные трусики попки, но он чувствовал, что Лоу ждет другого ответа. Пусть Be был не очень умен, но в сообразительности ему отказать было нельзя. Недаром Лоу Лоусон брал его своим компаньоном.
— Еще как интересует! — с жаром произнес Be.
Как он и ждал, ответ пришелся по душе приятелю. Лоусон ради важности чуточку помолчал, а затем спросил, уставя взор между Трехглавым Лебедем и Безобразной Собакой:
— Что ты скажешь о Черной дыре?
Be задумался. Что он мог сказать о Черной дыре? Ровным счетом ничего. Это было именно то, о чем он не мог сказать. Обитатели Большого кольца знали абсолютно все, и это делало их прагматиками. А может быть, они были прагматиками изначально. Знание заменяло веру. Они не верили в Бога. Они не верили ни во что, ибо знали, из чего состоит это «что». Они не знали лишь единственное — что представляет собой Черная дыра. И потому Be понятия не имел, что сказать. Он так и ответил:
— Понятия не имею. — И чтобы не выглядеть полным идиотом, спросил: — А ты?
— Я тоже, — честно признался Лоусон. — Но я хочу сказать о ней.
— А что?
— Не знаю. — Лоусон положил в рот опийную жвачку и задвигал челюстями. — Но я хотел бы о ней знать. Ведь я человек.
Be Наурд не сказал на это ничего. Черная дыра мало волновала его воображение. Ему вполне было достаточно твердо усвоенного еще в космошколе правила: не приближайся к Черной дыре. Утверждали, что эта заповедь существовала всегда, даже еще до возникновения Большого кольца, а возможно, и раньше. Никогда не приближайся к Черной дыре! Почему? — над этим вопросом Be не задумывался.
Лоусон молчал, и тогда Be вернулся к прежнему занятию. Он извлек из тайника подсознания очаровательную девушку и принялся раздевать ее. На этот раз Be дошел до заветных трусиков и нежным движением потянул их вниз. И зажмурился. На него смотрел жуткий зрак Черной дыры. Be Наурд едва не поперхнулся. Ему пришлось несколько раз сглотнуть и помассировать кадык. А потом он спросил:
— Зачем?
— Что зачем? — переспросил Лоусон.
— Зачем тебе Черная дыра?
— Не знаю. Я просто вдруг подумал: а что там?
— Ничего. Временной парадокс или дезинтегрирующие вихри. Тебя засосет и разложит на микролептоны. От тебя не останется ничего, даже имени. Третья формула Гейвница.
— Точно. К2/HcCPOII/8X + T/Y - MO/C, —
— Но зачем?
— Зачем! Зачем! Заладил! Просто так! — резко оборвал Лоусон и, закрыв глаза, откинулся на мягкий подголовник, всем своим видом показывая, что Be Наурд со своими глупостями надоел ему. Лоусон не промолвил больше ни слова и долго не разговаривал на эту тему.
Вернулся он к ней спустя несколько месяцев, когда они шли через созвездие Скорпиона. Здесь, между вторым и третьим сочленениями хвоста, и находилась Черная дыра, открытая некогда Ником Фетисом. Корабль шел мимо нее всего в какой–нибудь паре парсеков. Черная дыра не производила устрашающего впечатления — хаотичное переплетение красных и золотистых нитей, широкое в чаше, сужающееся к основанию и исчезающее. Она ломала пространство, и потому звезды, прячущиеся за ее спиной, выглядели неестественно яркими. Лоусон зачарованно смотрел на эту картину, а потом вдруг промолвил, слегка испугав Be Наурда:
— А я хотел бы залететь туда.
— И потерял бы голову! — мгновенно отреагировал Be.
— Ну и что! А может быть, нет. А разве человеку не стоит рискнуть головой ради того, чтобы постичь неведомое?
— Тогда уж лучше высадиться на Р–14 у Сигмы Льва. Там тоже нетрудно потерять голову, но зато там попадаются алмазы, величиной с голову быка. Мы могли б неплохо заработать.
— И нажить кучу неприятностей от Компании.
— Ну и что! — ответил на этот раз Be Наурд. Он мыслил прагматично, в отличие от приятеля. — Ради такого куска можно было б рискнуть. А лезть в какую–то дыру, толком не зная, что в ней, увольте!
— А вдруг она дала б нам то, что несравнимо ни с каким богатством?!
— Мне не надо твоего «то». Я согласен просто быть богатым. Если она превращает пыль в золото, я, пожалуй, рискнул бы. Но она не похожа на рождественского дядюшку. Я люблю тебя, Лоу! Забудь эти глупости. Пусть какой–нибудь дурак засунет туда голову первым и, если ему повезет, мы станем вторыми!
— Вторыми… — задумчиво пробормотал Лоусон. Он открыл рот, желая прибавить еще что–то, но так ничего и не сказал. По чистому лбу его пролегла глубокая морщинка, в глазах появился лихорадочный блеск.
— Иди–ка лучше выспись! — советовал Be Наурд.
— Ты прав, Be, — сказал Лоусон и ушел в свою каюту.
Больше он не заводил подобных разговоров. Он стал непривычно расчетлив. По предложению Лоусона друзья высадились на В–14 и наковыряли целый контейнер превосходных алмазов. Это было опасное предприятие. Be едва не сожрала какая–то прыгающая тварь, а на обратном пути пришлось удирать от патрульных катеров Компании. Но все закончилось более чем благополучно. Продав свою добычу с немалой выгодой, приятели купили на Ельнере новый корабль. Теперь каждый из них имел по кораблю. Лоусон великодушно уступил Be свою старую посудину, подняв флаг на новом корвете. Они шли рядом и вновь через систему Скорпиона. Лоусон сказал, что у него есть неотложное дело на Шанарде. Be Наурд не стал задавать лишних вопросов. Он был счастлив, у него были деньги, ему все равно было, куда лететь.