Блуждающий Трактир
Шрифт:
— Я упал.
— Мне оторвало руку.
— Продолжайте без меня. Защитите её. Пожалуйста.
Бесстрастные интонации. Но не бесстрастные слова. Она слышала, как они падали и умирали, умоляя других продолжать сражаться. Защищать. Защищать её.
Это было больнее, чем всё остальное. Сильнее, чем боль от ножевых ранений, сильнее, чем любая другая физическая боль. Но она не могла пошевелиться. Она была прикована к месту не в силах что-то сделать, кроме как спрятаться.
Спрятаться в трактире,
Она не знала их имён. Она забывала их по мере того, как они говорили. Но она знала их. Она играла с каждым из них в шахматы. Учила их. Клбкч и Паун приводили их бесчисленное количество раз, и Эрин знала каждый их ход в шахматах.
И они умирали. Ради неё.
Она попыталась пошевелить ногами. Они дрожали, упираясь в деревянный пол, отказываясь держать хоть часть её веса. Её руки были такими же.
Они умирали. Она должна была что-то сделать.
Эрин схватилась за сковороду, но затем выпустила ручку. Она закрыла уши руками и свернулась калачиком. Она боялась.
Боялась.
Страх был всепоглощающим. Это было даже не осознанное чувство, с которым Эрин могла бороться. Это было как базовая математическая аксиома, неизменная часть вселенной. Если она будет бороться, если она попытается бороться, она умрёт. Она не сможет преодолеть это.
Но она всё ещё могла двигаться. Эрин чувствовала это. Она могла бежать. Рабочие защитят её. Если она побежит…
Что-то в Эрин восстало против этой мысли. Бежать? Бежать, пока они умирали за неё?
Это был единственный разумный выбор. Но они умирали. За неё. И это делало бегство неправильным.
Даже если это спасёт её? Нет. Это было невозможно. Они все были в ловушке. Нежить повсюду. Эта тварь приближалась. Бегство было лишь более медленной смертью.
Эрин вздрогнула. Она услышала последние слова Кнайта. Они резали её, вырывая куски из её души. Она хотела бы двигаться. Хотела бы…
Её нога дёрнулась и ударилась о стол. Эрин услышала, как что-то грохнулось на пол, и вздрогнула. Она посмотрела вниз.
В лунном свете что-то покатилось рядом со стулом и остановилось. Эрин уставилась на это.
Она увидела шахматную фигуру, лежащую на полу. Это была сломанная фигура коня, дрейка, держащего меч и щит, только кто-то сломал её так, что остались только ноги и основание.
Эрин медленно наклонилась, чтобы поднять её. Она взяла шахматную фигуру в руку и ощупала острые края.
Девушка поставила её на доску. Она уставилась на две стороны, белую и чёрную, залитые красным светом глаз Шкуродёра. Её сердце было наполнено страхом. Её разум был сломлен ужасом. Но её душа кричала о смерти её друзей.
Рука Эрин шевельнулась. Она толкнула вперёд фигуру белой пешки. Она колебалась, а затем переместила чёрную пешку на две клетки вперёд.
Пешка на E4. Пешка
Эрин медленно начала играть. Это было неправильно. Это было неправильно, когда Рабочие истекали кровью и погибали. Но она всё равно играла, на автомате, на чистом инстинкте.
Фигуры двигались механически. Эрин играла, а время вокруг неё замедлялось. Время остановилось. Время…
Время было странной штукой. Иногда оно не имело значения, а иногда было важнее всего остального в мире. Для Эрин время всегда исчезало, когда она играла в шахматы. Вот почему навык, который она получила, был таким подходящим.
Такая глупая вещь. Бесполезная вещь. Он делал одно мгновение длиннее. Это было полезно, но не более того. Он превращал секунду в вечность. Он не мог двигать горы, дарить удачу или делать что-то ещё.
Он просто делал мгновение бессмертным. Поэтому Эрин играла. Она играла, пока нежить убивала её друзей, а взгляд Шкуродёра касался её сердца. Она играла.
В бессмысленную игру. Бесполезную игру. Она проиграла сама себе, сохранив половину фигур на доске. Но это было неважно. Эрин расставила фигуры по новой и снова стала играть, безрассудно передвигая фигуры.
Дело было не в шахматах. Дело было во времени. Каждую секунду страх проникал в её разум, всегда присутствуя, всегда находясь там. Он был частью неё самой и частью бесконечных игр, в которые она играла. Снова. И снова. Играла, всегда играла, пока страх и жизнь не стали одним и тем же.
— Король умён и думает наперёд. Ведь если он двинется, то скоро умрёт.
Эрин снова пробормотала эти слова. Она вспомнила свой сон и уверенность в нём. Мёртвый Вождь Гоблинов. Кровь. Запах масла.
Смерть и жестокость.
Если бы она была королём, движение, борьба привели бы только к её страданиям. И к смерти. Она потеряла друзей, потому что сражалась. Но она потеряет их снова, если ничего не предпримет.
— Если он двинется, то скоро умрёт.
Но так оно и было. Кто-то умирал, даже если король оставался жив. Король был эгоистичным придурком, позволяя другим страдать вместо него. Рука Эрин переместилась к королю и медленно опрокинула его.
— Я не король.
Эрин встала. Страх всё ещё пребывал в ней, всё ещё грыз её, всё ещё пытался удержать её на месте. Но теперь он стал частью неё. Он всё ещё пытался парализовать её мысли, но теперь он был старым. И было нечто более важное, чем страх. Важнее, чем боль или смерть.
— Я – королева. И это мой трактир.
Сколько минут прошло? Сколько секунд? Казалось, что прошли годы, но битва всё ещё продолжалась. Единственное отличие заключалось в том, что Эрин теперь могла двигаться. Она схватила сковороду, но затем остановилась.