Блуждающий Трактир
Шрифт:
Эрин улыбнулась. Она передвинула свою фигуру вперёд: коня на С3. Почти мгновенно другой игрок контратаковал, снова передвинув своего коня, но Эрин не медлила. Эрин начала быстро отвечать на ходы соперника.
Олесм почувствовал, как по доске пробежал шок. Другой игрок, вероятно, только что понял, что играл кто-то другой – Олесм не передвигал свои фигуры так быстро и уж точно не с таким мастерством.
На целых пять минут игра приостановилась, и Олесм чувствовал, как другая сторона заново просчитывала тактику. Когда игра возобновилась, она шла медленнее, и на этот раз другой
— Оу.
Это был тихий звук в мягкой тишине трактира. Он прозвучал от Эрин, когда игра была закончена более чем наполовину. Она допустила ошибку, и другой игрок забрал её ферзя. Олесм в шоке уставился на доску, а затем на Эрин. Она была удивлена, но просто посмотрела на доску и начала пересчитывать свои позиции. Дрейк услышал её бормотание, пока девушка постукивала себя по подбородку:
— Он довольно хорош. Да.
А потом…
Она усмехнулась. Это было выражение, похожее на многие яркие улыбки, которые Олесм видел и чувствовал раньше, но эта была другой. От неё у него задрожали чешуйки.
Потому что в глазах Эрин был свет, которого он раньше не видел. И, когда она передвинула следующую фигуру, наказывая слона, забравшего её ферзя, он подумал, что она выглядела…
Голодной. Да, именно так.
Что бы ни говорили об Эрин, её мастерство в шахматах было неоспоримо. В этом мире шахматы жили в умах нескольких игроков менее трёх лет. Но Эрин выросла, играя в шахматы с детства. Она дышала и жила этой игрой, играя за год больше матчей, чем Олесм – за всю свою жизнь.
Эрин выросла, изучая более полутора тысяч лет шахматной истории. Она училась у гроссмейстеров и бесчисленных партий, на которые могла оглянуться. Шахматная стратегия сильно эволюционировала с момента зарождения игры, и Эрин научилась играть на таком уровне, что даже среди 600 миллионов игроков в мире она всё ещё была близка к вершине.
Для Олесма она была шахматным богом, пришедшим в этот мир. Он никогда не побеждал Эрин, даже близко не подходил. Но одиноко стоять на вершине… Лишь однажды он видел, как Эрин бросили вызов… лишь однажды он видел, как она проиграла.
Она играла с сотней Рабочих одновременно, а потом обучала их Бессмертной Игре. И потом она сыграла в свою собственную. Олесм до сих пор помнил ту игру.
Наверное, после неё ей было так одиноко. Играть против игроков, которые даже не могли заставить её отнестись к игре серьёзно. Но сейчас. Сейчас…
Эрин играла молча, сидя с прямой спиной на стуле, с идеальной осанкой. Она не смотрела по сторонам, не отвлекалась на весёлую болтовню, пока играла. В этот раз она полностью сосредоточилась на игре. И по мере того, как игра приближалась к концу, её реакция становилась всё быстрее, а концентрация – ещё глубже.
В конце Эрин забрала чёрного короля, и Олесм снова вспомнил, что нужно дышать. Эрин откинулась на стуле и с восторгом засмеялась. Этот чистый звук заставил дрейка понять, что она счастлива.
Счастлива, что выиграла. Но ещё больше счастлива от того, что сыграла.
— Ну давай. Ещё одну?
Эрин начала расставлять фигуры по новой, но при этом постучала одной из призрачных пешек по шахматной доске. И Олесм увидел, как чёрная пешка поднялась
Они поняли друг друга. Это были два игрока, разделённые сотнями, а может, и тысячами километров, но они понимали друг друга. Они были здесь, чтобы играть. И они играли.
Ещё одна партия. И ещё одна. Эрин выиграла обе. Олесм наблюдал, как началась четвёртая игра, и осознал правду.
Да. Кто бы ни был по ту сторону шахматной доски, он не был равен Эрин. Но они были близки. Так близки. И каждая партия отправляла Эрин послание, написанное в каждом размене, в каждой потерянной пешке и мате.
Ты не одна.
Олесм вытер слёзы с глаз. У него болело сердце, и он знал, что это прозвучит глупо для любого, кто это услышит. Но в этом была своя красота, которую мог увидеть только тот, кто любил игру.
Ему стоило огромных усилий отвести взгляд, но он должен был это сделать. Олесм прошёл на кухню и нашёл то, что искал. Он нашёл пачку пергамента, которую Эрин купила, когда помогала ему. Она всё ещё была там, в шкафу, вместе с чернильницей и пером.
Олесм вернулся в общий зал и уставился на игру. Игра шла медленно, и он лишь на секунду взглянул на лицо Эрин. Девушка закрыла глаза, нежно улыбаясь, и его сердце на мгновение сжалось.
Он медленно взял перо и обмакнул его в чернила. Олесм начал писать, записывая каждый ход в стенографической системе, которой научила его Эрин.
Эрин улыбнулась, и шахматные фигуры пришли в движение. Они танцевали на доске, а дрейк слушал, как творилась история.
***
Далеко-далеко, в большом шатре в середине жаркого и душного дня, Ниерс Асторагон, второй командир одной из Четырёх Великих Компаний Балероса и самый высокоуровневый [Стратег] на континенте, осторожно опрокинул короля и уставился на шахматную доску.
Он не обращал внимания на звуки битвы вокруг него. Его солдаты должны выйти из битвы победителями, а его лейтенанты держали всё под контролем. Вмешательство в их дела только помешает.
Нет, вместо этого он глядел на мерцающую доску и магические фигуры, расставленные на ней. Он проиграл. В четвёртый раз. Он был близок… так близок! Но он проиграл. В четвёртый раз.
Ниерс не бушевал. На самом деле он не был даже зол. Вместо этого он улыбнулся точно так же, как Эрин. Он положил одну руку на подбородок и погладил его, чувствуя, как под его пальцами топорщилась щетина. Он забыл побриться, да и поспать, если уж на то пошло. Всё ждал возможности поиграть с создателем головоломки, и после первоначального разочарования его терпение оказалось вознаграждено в десятикратном размере.
На секунду Ниерс задумался: не поискать ли ему бритву. Он мог бы позаимствовать один из клинков своих лейтенантов, но ему не нравилось, как они суетились вокруг него. Кинжал размером с него самого всё равно оставался кинжалом, и он был более чем силён, чтобы поднять его. Это просто было неудобно, вот и всё.
Однако внешний вид преобладал над желаниями. Ниерс был [Стратегом] 63-го Уровня, и на его плечах лежала судьба его роты. Он не мог позорить своих солдат неподобающим видом. Но… может быть, после того, как он сыграет ещё одну партию?