Блуждающий Трактир
Шрифт:
Она стиснула зубы.
— Пустая потеря. Давайте просто уйдём.
Она повернулась, и Халрак помедлил, глядя на доспехи. Они лежали на снегу рядом с упавшим скелетом.
— Ты не хочешь забрать нагрудник? Это бронза, но она может что-то стоить…
— Тц. Брось её. Это всего лишь низкокачественная броня.
Авантюристы ушли. Реви была не в настроении разговаривать, Тайфенус изнывал в седле, Ульриену было скучно, а Халраку приходилось постоянно высматривать потенциальные опасности, пока они продолжали искать вход в подземелье под Лискором. Но [Разведчик] всё время оглядывался на скелета.
Но он был мёртв. Лежал на снегу, не шевелясь. Но почему же тогда Халрак всё ещё чувствовал себя неспокойно?
***
Прошло много времени, прежде чем Торен убедился, что за ним не наблюдали, и его череп наконец-то восстановился. Он сел на снег и огляделся вокруг. Что ж, он снова чуть не умер, но зато поднял уровень. Хорошая сделка, подумал он.
Как по команде, в его голове зазвучало уведомление, но на этот раз с приятными бонусами.
[Скелет-Рыцарь Уровень 20!]
[Навык – Силовой Удар получен!]
[Навык – Владение Оружием: Щит получен!]
[Изменение Навыка – Силовой Удар -> Иллюзорный Разрез!]
[Навык – Иллюзорный Разрез получен!]
Теперь он [Скелет-Рыцарь]? Это отличалось от [Скелета-Воина]? И означало ли это, что у него теперь класс [Рыцаря], или это новая форма бытия скелетом? Торен понятия не имел, но он посмотрел на металлические доспехи на снегу и решил, что, что бы ни означало таинственное послание в голове, это хорошая идея.
Доспехи были громоздкими, но, когда они оказались на Торене, он почувствовал себя крепче. Тяжелее, более медленным, но достаточно прочным, чтобы сражаться, не беспокоясь о том, что его разобьют на части любым ударом. Он взял щит, а булаву оставил в снегу; скелет всё равно предпочитал рубящее оружие.
Обратный путь до трактира был долгим и медленным. Торен беспокоился о том, как отреагирует Эрин, когда увидит доспехи. Может быть, ему их спрятать? Ему никогда не приходило в голову что-либо скрывать или, скорее, обманывать её. Но она не могла не задать вопросы, и, конечно, доспехи принадлежали не ей. Они принадлежали Торену. Он их добыл.
Когда он вернётся, та надоедливая девчонка, вероятно, снова перейдёт под его ответственность. Торен боялся этого. Может, ему замедлиться?
Торен размышлял обо всём этом, пока медленно шёл обратно к трактиру. Затем он вскинул голову. Он заметил сражающиеся фигуры на холме раньше, чем услышал звуки битвы. Торен увидел мохнатые тела – в основном коричневые, серые и чёрные, – которые боролись вокруг трактира, и несколько сражающихся фигур. Одна держала меч, другие отбивались от гноллов магией, а ещё одна была безоружна и дралась кулаками.
Не было времени на раздумья. У Торена не было сердца, но он почувствовал потрясение в самой глубине души. Эрин была в опасности. Нравилась она ему или нет, но у него был долг. На неё напали, и это означало, что он будет сражаться.
Торен выхватил меч и щит и ринулся в атаку.
Примечания:
[1] – Каламбур потерян! Эрин сказала Торену «show her the ropes», что можно перевести как «ввести в курс дела» если по смыслу, так и «показать ей верёвки» если дословно. В итоге наш дорогой скелет жалел о том, что эти слова не значат, что ему можно
2.25
Она умирала. Лионетта дю Маркин с горечью приняла этот факт. Она лежала на снегу и знала это.
Она не шевелилась. Лионетта знала, что должна продолжать двигаться, продолжать идти, но она слишком устала. Жгучий, болезненный холод давно перестал ощущаться, и теперь ей было почти тепло.
Но она всё ещё умирала. Было трудно открыть глаза, и Лион знала, что когда она закроет их в следующий раз, то уже никогда их не откроет. Итак. Смерть. Это знание было горьким, но, по крайней мере, со смертью боль прекратится.
Куда хуже, с точки зрения девушки, было то, что её смерть будет бесславной и невыразительной. Она умрёт как собака, и это было хуже всего.
Они это сделали. Дворняги и ящеролюды. Лионетта продолжала цепляться за жизнь, чтобы дать волю гневу.
Проклясть их. Будь у неё последнее желание, она бы послала огонь и смерть на этот город чудовищ, Лискор. Они убили её. Её, отпрыска дома Маркин, одной из Ста Семей Терандрии, шестую принцессу в очереди на Вечный трон Каланфера.
И у них даже не хватило смелости убить её прямо. Вместо этого её изгнали, отправили блуждать по снегу, пока она не потеряет сознание. Если бы у неё были её кольца, или плащ, или какая-нибудь из её реликвий…
Но они, разумеется, уже были бесполезны. Они полностью истощились от чрезмерного использования; их привязка разрушилась. И жалкие твари забрали то немногое, что ещё имело силу.
Лион слабо зарычала. Забрали. То, что принадлежало ей по праву, было украдено. Её предали. Это была единственная причина, по которой она встретила подобный конец. Все эти простолюдины, отказывающиеся признать её превосходство. Если бы она только добралась до Магнолии Рейнхарт. Тогда…
Мир был холодным. Лионетта неподвижно лежала на земле. Она посмотрела в холодное серое небо и выдохнула. Её глаза закрылись и…
Эрин перемахнула через вершину холма и скатилась вниз по склону. Она бежала прямо к Лион, но не видела девушку. Лионетта смотрела на приближающуюся Эрин сначала с недоверием, потом с надеждой, а затем с тревогой, когда поняла, что та не останавливалась.
— Где она? Где она? Я не могу… воу!
Лионетта почувствовала, как ей в живот влетела нога, а затем Эрин приземлилась на неё сверху. Девушка задохнулась, когда Эрин бешено замахала руками.
— Это что такое? Что… оу.
В данный момент смерть была предпочтительнее жизни. Лион свернулась в клубок от боли, а затем почувствовала, как что-то коснулось её. Она дёргалась и слабо отбивалась, но затем… тепло.
— Вот. Не шевелись. Ух, блин, ты же просто ледяная. Дай я укутаю тебя…
Толстое шерстяное одеяло обернулось вокруг Лион, словно по волшебству, и девушка почувствовала, как холод отступил. И тут она подняла глаза и увидела Эрин.
Девушка улыбнулась Лион с искренней добротой, теплом и толикой вины.
— Эм. Привет.
Лион моргнула. Другой человек? Ещё одна девушка? Её оцепеневший от холода мозг работал с трудом, и рот пребывал в том же состоянии.
— Ч-ч-что?
— Я Эрин Солстис. А ты замерзаешь. У меня тут трактир неподалёку; ты можешь встать?