Бляж
Шрифт:
Наша жизнь — железная дорога: вечное движение вперед!
Позади пыльный вагон с липкими столиками и мокрыми бледнолицыми отпускниками, позади непереводимая игра слов по адресу громоздкого и неповоротливого багажа «этих блядских музыкантов» из уст замотанных проводниц, позади молодая вареная картошка с укропом, недоспелые и перезрелые дары садов и бахч, что несут пенсионерки к скорому, расписание которого знают лучше дежурного по станции, позади абрек, заломивший за перевоз нашего погорелого кабака диковинную цифру в государственных казначейских билетах, отпечатанных на фабрике Госзнака, позади Москва…
3
Завтракать
Осторожный голос пискнет: ведь можно завтракать в обед. Можно. Дело хозяйское. Но до обеда надо еще доспать. Если здоровья хватит. Надо еще постараться.
Часам к десяти в апартаментах уже абсолютно по Кельвину: воздух спекается в горячую вязкую массу, источник заразы молотит по стеклу, что Яан Пейс в «Спейс токин» [2] , голова деревенеет, а рукти-ногти чугунеют. Вариант «Омега» — с открытыми окнами и дверьми не пролазит. Ничто в полюшке не колышется. Вместо ожидаемого сквознячка, плотно, почти физически давит зноем, — в комнату будто насосом нагнетается кумар: за немного воздух настаивается до крепости кофе-экспрессо.
2
Deep Purple — Space Truckin'
http://www.youtube.com/watch?v=-w5sE82dKV0
Северному человеку такие процедуры в лом. Приходится сползать с простынок и ковылять с закрытыми глазами до душа, чтобы, ополоснувшись, обрести некоторое подобие ясности мысли.
Спустя полчаса после водно-воздушных процедур организм начинает принимать правильное направление. Строго на северо-запад. К широким вратам столовой.
Справедливости ради, надобно отметить, что в цивилизованном свете существует весьма пользительная штука — ланч. Или ленч. Пишут по разному: кто Дип Парпле, кто Дип Пюрпле. Не в этом единство и борьба противоположностей: как горшок ни назови, а кушать хочется всегда.
Естественно, в распиздятке дня, что намалеван на большом фанерном щите правильными буквами, ланч не упоминается всуе. Контингент, по своему природному устройству, должен проголодаться, шагая по горным тропам в изучении местной флоры и фауны, и ланч для упорядочения аппетита ему противопоказан. Удар самоотверженно принимает на себя начальство и особы приближенные: водитель-экспедитор, завхоз, кастелянша, прочие белыя, а также те, кто дарит людям радость, как написал в газете один внештатный корреспондент в завязке.
Бредём гуськом через парадное кирелицо [3] и садимся за свой столик, под пыльные листья фикуса, сохранившегося не иначе как с мезозойской эры.
— Рая! — завидев нас, кричит в окошко раздачи кастелянша Флюра Хамитовна, хлебающая компот на пару с водилой хлебного фургона, — коты пришли!
Это самое «коты» Флюра Хаммитовна произносит с вологодским акцентом, что придает нашей характеристике не только округлость,
3
Аркадий Райкин. Миниатюра «Дефицит»
Делаем Флюре Хамитовне симпатичное лицо. От улыбки станет всем светлей. Сама Хамитовна южной темной ноченькой запросто обойдется без фонарика, обналичивая, в нужный момент, передок сплошь из светлого желтого металла.
Прилично упомянуть, что выражение признательности на наших постных, заспанных физиях объясняется прежде всего тем, что с недавних пор возлежим мы прынцами на горошине, подложив под тощие зады аж по три матраца, а вместо вафельных портянок, на тронутых ржавчиной перилах кроватей висят морозной свежести махровые полотенца. Ласковый теленок двух маток сосет.
А вот и Рая. Качнув общепитовским бедром, Рая ставит на стол поднос с запотевшими после холодильника бутылками «Боржоми», стаканами самой что ни на есть густейшей сметаны, сардельками, лопнувшими от напряжения по бокам и еще скворчащей яичницей, плавающей в сливочном масле.
— Волшебница, — глядя снизу вверх, проникновенно говорит Маныч.
— А какие ямочки на щечках, — чмокает Минька. — Ух!
— О, — скромно восклицаем мы с Лёликом.
— Кушайте на здоровьице, — певуче желает Рая с краснодарским прононсом и уходит к кипящим бачкам.
Вот он ланч. А вы что думали? Каша-размазня и кусок сахару?
Заслуга здесь чисто Маныча. Всё это буйство калорий на его дивидендах. Не помогли ни гусарские усы Лёлика, ни минькины кудри, ни мои анекдоты. Много вас тут таких, что за титьки и купатеся. Эка, шустрые, как электровеник. Орешек оказался тверд. Но и мы не привыкли отступать. Спереди нас рать, и сзади нас рать, и битвою мать Россия будет спасена. А что до остального, то цыпляток по осени не досчитаются.
Насытив чрево, и, спев на три-четыре «спа-си-бо» в окошко раздачи (на мелодию «Сэсибо» [4] и, естественно, по-орэровски на четыре голоса [5] ), выползаем под ясно солнышко и по лесенке-чудесенке спотыкаемся на бляжок, погуляти.
4
Eartha Kitt — C'est Si Bon (It's So Good)
http://www.youtube.com/watch?v=Bxw2Jny2QJg
Еmilie Сlaire Вarlow — C'est si bon
http://www.youtube.com/watch?v=OE9oRiU4Sd0
5
Орэра. ВИА. Грузия. В.Кикабидзе там тоже пел.
http://www.youtube.com/watch?v=OlYevFw95NQ
Общая купальня влево от турбазы, там песок и лежаки, отдыхающие вяло перекидывают мяч, орет транзистор, визжат дети, в взбаламученной воде плавает дизентерийная палка. Если же повернуть направо, криво-косо ступая по выжженным добела булыжникам, уже метров через сто вода становится изумрудно-чистой, только тут и там качаются белые сопли медуз. Здесь, на камешках, тоже лежат, подставив бока под ультрафиолет, в основном парочки да неорганизованные дикари, но немного — от цивилизации все же далеко. Но нам не лень, мы идем дальше, до того места где с обрыва журчит скромный родничок, а высоко наверху, по камням густо намалевано белой краской: «пиздюк Перетыкин С.И».