Блю из Уайт-сити

Лотт Тим

Очень спокойно и уравновешенно. Вежливо.

Кроули одаряет Тони улыбкой, светящейся внутренним спокойствием и чистотой, обреченно качает головой. Мне хочется крикнуть ему: «Нет, нет! Отдайте ему деньги».

Но я понимаю, что это уже не поможет.

— Сожалею, что я огорчил вас, мистер… мистер…

— Диамонте. Энтони Диамонте.

Тони громко вдыхает через нос, делая последнюю, неудачную попытку прочистить заложенные ноздри. Он уже завелся не на шутку.

— Мистер Диамонте. Мне жаль, если я разозлил или разочаровал вас. Я вовсе не к этому стремился. Все испытывают злобу.

В мире есть множество вещей, способных нас разозлить. Хотя, что такое злоба? Это всего лишь страх.

Кристофер Кроули поднимает загорелую руку и широким жестом приглашает Тони.

— Не хотите ли выйти на сцену? Посидите со мной немного. В конце концов, мы здесь собрались не только ради меня. Давайте поговорим.

Он снова делает знак рукой, как посетитель, подзывающий официантку. Тони пробирается мимо Вероники к проходу. Он в дупель пьяный. Тут же раздаются аплодисменты. Вероника что-то шипит и беспомощно оглядывается по сторонам. Я начинаю волноваться и хватаю Тони за пиджак, когда он проходит мимо меня.

— Тони. Перестань. Я дам тебе пятерку.

— Дело не в этом, Фрэнсис. Вероника, извини. Кстати, ты не прихватила свои инструменты? Тут клиент для тебя может образоваться.

И он начинает двигаться по проходу. Когда Тони подходит к сцене, Кроули поднимается и протягивает ему руку, они обмениваются коротким рукопожатием. Зал разражается овацией. В грохоте аплодисментов я различаю знакомый голос:

— Так вы вернете мне мою пятерку или нет?

Кроули печально качает головой, грустно улыбаясь. Потом садится на пол, скрещивает ноги и обращается к аудитории:

— Однажды к старому учителю Чуан Цзы [30] , у которого только что умерла жена, пришел ученик. Каково же было его удивление, когда он увидел, как тот поет, отстукивая ритм по котелку. Он ожидал застать учителя в скорби, в траурных белых одеждах, а потому не мог не спросить, чем вызвано такое неподобающее поведение. Мало того, что на лице учителя не видно слез, пролитых над телом бедной женщины, так он еще поет и веселится. Разве это не кощунство по отношению к умершей? «Нет», — ответил мудрец и после недолгой паузы пояснил: да, его жена умерла, и он ощутил всю тяжесть утраты. Но сейчас ее уже нет, она перешла в другой мир, как времена года, сменяющие друг друга: осень следует за летом, весна за зимой. Продолжая плакать и убиваться, он лишь показал бы, что ему неизвестны законы природы.

30

Чуан Цзы — китайский таоист III в.

История явно озадачила Тони.

— И что все это значит?

Кроули немного огорчен, но терпеливо объясняет:

— Это имеет лишь то значение, которое вы привнесете.

Тони изгибает бровь, изображая искреннее изумление.

— А какое значение вы в это привносите?

Кроули глубоко вздыхает, как будто он противостоит всему человеческому невежеству и упрямству перед лицом очевидной истины, но по-прежнему мягко говорит:

— А что в этом мире, в

конце концов, имеет значение?

Тони задумчиво кивает, словно пораженный глубиной и силой мысли.

— Мысль интересная, — признает он, шмыгая носом и утирая сопли. — Но я-то пытаюсь понять, какое отношение это имеет к моей пятерке?

На лице Кроули появляется улыбка.

— Это означает, что вашей пятифунтовой купюры больше нет — символ лишился своей власти.

Тони снова кивает, на сей раз энергичнее, как будто, наконец постиг глубокий философский парадокс.

— Это означает, забудьте о своей пятерке, расстаньтесь с ней. Двигайтесь дальше. В самом деле, что вы потеряли? — жизнерадостно вещает Кроули. — Всего лишь символ. Вам осталось только распрощаться с вашей привязанностью к нему. Вы понимаете?

Тони перестает кивать и спокойно произносит:

— Да, я понял. Спасибо.

Волна пробегает по аудитории. Кроули склоняет голову, медленно закрывая глаза, осознавая происходящее.

— Но, мистер Кроули…

— Крис.

— Крис. Я хотел вас спросить. Вы-то сами понимаете?

Я издаю стон, теперь мне абсолютно ясно, что произойдет. Тони надвигается на Кроули. Тот по-прежнему безмятежно улыбается.

— Понимаю что, Тони?

— Понимаешь ли ты, Крис, что ты покойник, ворюга хренов?

И он хватает Кроули за плечи, встряхивает и бьет головой ему в переносицу. Кроули рухнул как подкошенный, из носа хлынула багровая струя. Он задыхается. И вдруг начинает кричать, при этом его американский акцент как ветром сдуло — зал заполняют сочные, гортанные бирмингемские гласные.

— Ты, козе-оол. Я тебе яйца оторву.

Он приподнимается, чтобы ударить Тони, но промахивается. Тони припечатывает его к полу ударом по ребрам, наклоняется над ним. Я вскакиваю и устремляюсь к сцене, чтобы прекратить драку. Но Тони уже дотянулся до Кроули и держит его за рубашку. Аудитория визжит и вопит.

Слышу, как Тони говорит:

— Спокойно, клоун. Это же всего лишь пустышка, просто символ, и ничего больше. Символ тогочтотытамхочешь.

Большим пальцем он надавливает Кроули на переносицу, отчего тот начинает истошно вопить.

— А это имеет только то значение, которое вкладываешь ты.

Еще удар. Теперь Кроули неподвижно распростерт на полу сцены. Тони стоит рядом. Я тяну его прочь. А он, оглядываясь, кричит:

— Попробуй с этим справиться, мужик.

В зале полная неразбериха. Я ищу глазами Веронику, но ее нигде нет. Тащу Тони к выходу, опасаясь, что кто-нибудь мог вызвать полицию. Он обхватывает меня. Я понимаю, насколько он пьян. Пытаюсь разобрать, что он говорит, и тут же жалею об этом — лучше бы не слышал.

— Фрэнки, дружище. Ты мой спаситель. Не женись, Фрэнки. Оставайся с нами. Веселись. У тебя еще много времени осталось. А ты от всего хочешь отказаться. Ради какой-то обыкновенной девчонки.

Он дышит мне прямо в лицо, запах пива и чипсов. И хотя он вряд ли понимает, что говорит, я все равно потрясен.