Блюдце, полное секретов. Одиссея «Пинк Флойд»

Шэффнер Николас

После настройки звука, пока ватаги жителей штата Огайо с шумом прорываются на свои места, Дейв Гилмор оглядывает взглядом командора пока еще не заполненный стадион. Проводит как бы контрольный осмотр поля битвы. «Гилмор — самый наблюдательный и сведущий человек из всех, — отмечает Пейдж, — он немногословен, и часто вообще непонятно, замечает ли он происходящее вокруг. На самом деле он видит ВСЕ, каждую мелочь, самую ничтожную деталь, касающуюся светового оборудования или чего-нибудь еще».

Поначалу никому из поклонников и в голову придти не может, что сей коренастый 42-летний человек, созерцающий заполняющиеся трибуны, и есть главное действующее лицо небывалого действа, свидетелями которого они собираются стать. Когда же его, наконец, узнают, Дейв подмахивает несколько автографов с выражением шутливой покорности на лице.

«Он очень необычный парень, — замечает второй гитарист

и давний приятель музыкантов Тим Ренвик, — другой на его месте давно бы заважничал, дал бы такого крутого, и в общем-то был бы прав, основания для этого есть. А Дейв ходит везде сам, знает весь персонал… Он просто превратил в дело своей жизни постоянный контроль за всем происходящим. Любой человек из техсостава может подойти к Дейву и поговорить с ним о чем угодно. Он, в основе своей, лихой парень — очень серьезно относится ко всему, что делает, но может быть тихим и незаметным. На самом деле его не беспокоят проблемы, связанные с личной охраной и всем прочим. Он плевать хотел на такие дерьмовые стороны шоу-бизнеса и принял решение не поддаваться воздействию синдрома «звезды», который может извести любого. Я просто восхищен тем, как он расправляется с выпавшим на его долю успехом» (на самом деле за Гилмором наблюдает вооруженный детина-охранник; после смерти Джона Леннона даже такой почти неузнаваемый флойдовский гитарист получил изрядную порцию угроз в свой адрес с обещаниями скорой расправы, вплоть до физического уничтожения).

Трудно было предположить, что перед вами звезды самого большого турне в истории рок-музыки, если бы вы увидели этих троих взрослых джентльменов за кулисами, понаблюдали бы, как они бездельничают и валяют дурака перед началом представления. Музыканты то и дело наведывались в буфет, поражающий обилием всяческих закусок и выпивки; вспоминали кошек Сида Барретта; хихикали над язвительными остротами нью-йоркца Хауи Хоффмана, который отлично справлялся со своими хорошо оплачиваемыми обязанностями «координатора по созданию соответствующей атмосферы»; даже (если говорить о Мейсоне) зачитывались книжонкой в мягкой обложке, порядком заляпанной и затрепанной. Конечно же, это турне было величайшим и по размерам построенной сцены; и по мощности квадрофонической аппаратуры (которую перевозили на 56 грузовиках); и по количеству занятого персонала (более 100 человек); и по времени, проведенному в дороге (приблизительно целый год); и по числу представлений (приблизительно 150 шоу на 3-х континентах, четвертый маячил на горизонте). Не будем говорить о масштабах и размерах площади тех точек, где концерты проводились, и подсчитывать количество проданных билетов.

Солнце клонилось к горизонту, а по фирменному круглому экрану ФЛОЙД (движение которого теперь отслеживалось по компьютеру) начали кружиться оранжевые и зеленые круги, и первые звуки сирены эпического произведения, посвященного Сиду Барретту, «Shine On You Crazy Diamond» смешались с лавинообразным белым туманом от сухого льда. Несмотря на неспешный темп музыки, аудитория была заворожена так, как ни на одном концерте конца 80-х, и каждый знакомый аккорд буквально тонул в шквале аплодисментов. Чуть позже Ренвик скажет: «В это невозможно поверить, но наблюдение за 70.000 человек, не совершающих каких-либо активных движений, действительно завораживает — не то что на обычном хэви-металлическом концерте, когда все стоят на ушах, впадают в раж и поднимают руки вверх».

Исполнение «A Momentary Lapse Of Reason», означающей конец 1-й половины шоу, усугубляется показом кадров фильма Сторма Торгесона, в котором снимался симпатичный молодой артист Лангли Идденс (Langley Iddens). («ОН и есть Пинк Флойд?» — допытывается, дрожа от нетерпения, девочка-подросток). При помощи квадрофонической аппаратуры низведя потоки реки Кем, протекающей в Кембридже, до соответствующих эффектов, воспроизводящих шум воды, Идденс меняет свое каноэ на самолет, который вырывается из глубин экрана и летит через весь стадион во время «Learning To Fly».

Находясь в самой выгодной точке всего этого светового балагана, можно было бы задать себе вопрос — а много ли стадионных рок-шоу могут похвастаться таким бесчисленным количеством непонятных сияющих пятен, разбрасываемых на расстоянии четверти мили от сцены? По крайней мере, сами ФЛОЙД прекрасно отдавали себе отчет в грандиозных масштабах всего происходящего. «Идея всегда заключалась в том, чтобы самого последнего парнишку с самого последнего места на стадионе вовлечь в шоу, — говорит светорежиссер Марк Брикмен. Вот почему сцена такая высокая и широкая». «Срабатывает эффект квадрата, — изливает свои восторги после шоу Гай Пратт, — и это

здорово потому, что если ты находишься где-то сзади, то все равно ощущаешь, что за твоей спиной что-то происходит. Человек оказывается как бы ВНУТРИ происходящего».

Пока суд да дело, по сцене мечутся всякие тени и меняются цветовые пятна, благодаря управляемым при помощи компьютеров осветительным блокам и четырем подвижным механическим приспособлениям. Стремительные сияющие потоки лазерных лучей перекрещиваются над зрителями, сливаясь воедино в сверкающем зеленом море при исполнении «Terminal Frost».

Но именно во второй половине представления фэны получают то, за чем они сюда явились. При звуках «One Of These Days (I'm Going To Cut You Into Little Pieces)» знаменитая 40-футовая свинья, гордая тем, как ловко ей изменили пол, с мигающими глазами, склоняется над верещащей от восторга толпой. Лихорадка же возбуждения, терзающая присутствующих (если, конечно, так можно выразиться), усиливается при звуках будильника и тиканья часов, возвещающих начало «Time», первой из пяти вещей с «Dark Side Of The Moon». Во время «On The Run» на экране вновь появляется Идденс, привязанный к больничной койке (такой ход можно считать отсылкой к обложке альбома «Lapse Of Reason»). Когда фрагмент заканчивается, огромная кровать сгорает прямо на сцене.

Подобные приемы используются и при исполнении «Welcome То The Machine», «Us And Them» и «Money», причем каждая вещь иллюстрируется какими-нибудь умопомрачительными флойдовскими кинокадрами. И, как всегда, весь стадион, не дожидаясь приглашения Гилмора, вместе с ним поет под акустическую гитару «Wish You Were Here». Апогей этой части выступления наступает на «Comfortable Numb» (любимой вещи каждого участника турне, когда можно чуть-чуть отдохнуть): Брикмен буквально топит верхнюю часть сцены в белом дыму, имитируя тот момент знаменитого флойдовского концерта 1980 года, когда Дейв сыграл свое длинное великое соло на краю Стены, и самый большой в истории музыки стеклянный шар открывается, чтобы расцвести ослепительными лепестками.

В момент исполнения заключительной «Run Like Hell» Брикмен и его команда выпускают «джина из бутылки» — вводят в действие так называемый «Фактор номер 10. Разрушение»: снимаются все ограничители и заглушки; и даже полная луна на какое-то время затмевается грандиозным фейерверком, вспышки которого превращают небо над городом Колумбус в бесцветную тряпку…

К тому моменту, когда ПИНК ФЛОЙД «накрыли» следующий город, турне, до тех пор проходившее по-военному точно и эффективно, неожиданно стало смахивать на фарс. И сами музыканты теперь называли его не иначе как «Утечка спинномозговой жидкости». Загадочным образом из комнаты Ника Мейсона в отеле Колумбуса исчезли его паспорт и личный компьютер; позже, когда личный авиалайнер ФЛОЙД приземлился в аэропорту Питсбурга, Рику Райту, аккомпанирующим музыкантам и певицам пришлось жариться и потеть на взлетно-посадочной бетонной полосе, потому что кто-то просто-напросто не позаботился о перевозке группы наземным транспортом до здания аэровокзала. Короче, автобус к трапу подан не был. «Если бы с нами был Стив, такого точно бы не случилось», — вздыхает Райт. О'Рурк вместе с Гилмором и Мейсоном взяли выходной, чтобы отметиться на гонках «Индианаполис 500». «Встретили нас по-королевски, — позже отчитывается фанат автомобилей Ник, — если оценивать полученное удовольствие по десятибалльной системе, я бы поставил этому дню все 15 очков».

Для остальных музыкантов дела складывались довольно скверно. Тот отель, где в Питсбурге остановились музыканты ФЛОЙД, обслуживал съезд слепых бейсболистов; большинство гостей ходили, постукивая металлическими палками или же в сопровождении собак-поводырей. Стараясь обслужить столь специфический контингент по высшему разряду, персонал отеля довольно небрежно отнесся к визиту флойдовцев и вовремя не подготовил к заселению их номера.

На следующий день шофер не сразу нашел дорогу к стадиону Three Rivers, до которого, в принципе, было рукой подать… Дело закончилось тем, что он «подбросил» музыкантов к служебному входу на бешеной скорости, но задним ходом. Такой пассаж заставил Дейва Гилмора, увлеченно обсуждавшего теннисный турнир, потерять терпение (а его способность не выходить из равновесия давно уже стала легендой!) и как следует «вклеить» зарвавшемуся шоферу. Даже хваленое усердие и послушание фэнов и то, казалось, вышло из-под контроля: среди такой обычной флойдовской атрибутики, как шелковые флажки с изображением персонажей из «The Wall» на фоне белых кирпичей с обложки альбома, появилась настоящая свиная голова, гадко кривившаяся с кроваво-красного шеста. Раньше такая морда украшала стекла солнечных очков…