Блюдо с красной приправой
Шрифт:
– Ребята, вы сами понимаете, что сходство не в географии? – возмутился Крячко. – Это профессиональная принадлежность, они работали в одном холдинге, и там, видимо, творятся нехорошие дела. Сначала убрали «безопасника», потом, когда все равно ситуацию не удалось изменить в пользу какого-то конкретного человека или группы, убрали и первое лицо. По-вашему, я несу околесицу?
– Нет, не несешь, – успокоил друга Орлов и, сразу понизив голос почти до шепота, добавил: – Но никто не станет открывать дело снова по такому сходству, которое вилами на воде писано. Хотите знать, что меня смущает и беспокоит? Ладно, перед
– Вот что, Петр, – решительно проговорил Гуров. – Мы возьмемся за это дело, но очень осторожно. Если что-то будет беспокоить или что-то начнет всплывать, мы придем к тебе, и все вместе подумаем, как нам с этой информацией быть. Договорились? Без твоего ведома – ни слова, ни шага.
– Да, это правильно, – кивнул Орлов. – И еще я хочу напомнить святое правило в нашей работе. Пока ничего не известно, давайте не будем Аграновича считать прохиндеем и аферистом, каким он и являлся на самом деле. И забудем на время, что Кириллов был честным и принципиальным опером. У вас сейчас просто два неизвестных в уравнении или неравенстве.
Когда сыщики вошли в гостиную, Оксана Сергеевна уже немного успокоилась и привела себя в порядок. Она сидела в кресле, сложив руки на коленях. Ее волнение выдавали лишь тонкие пальцы, которые то чуть вздрагивали, то принимались теребить поясок платья. Гуров и Крячко деликатно склонили головы, пока Орлов представлял их.
– Вот, Ксюша, это мои старые и верные друзья, – произнес генерал, похлопывая оперативников по плечам и подталкивая их к дивану. – Поверь мне, других бы я не позвал, коль скоро речь идет об Олеге. Так что верь им, как им верю я и как ты веришь мне.
Ничего нового и важного от вдовы сыщики не услышали. Ничего настораживающего она в те дни два года назад не чувствовала. Гибель мужа была для нее страшной неожиданностью. А в то, что Олег связался с преступниками, Оксана никогда не верила. Да и не водилось в доме посторонних денег и иных богатств. И следствие ничего не обнаружило: ни других счетов мужа, ни тайников, ни банковских ячеек с драгоценностями или наличностью. Жили, как жили всегда.
– А почему ваш муж ушел из органов? – неожиданно спросил Лев.
Кириллова мгновенно вскинула на полковника глаза, в которых мелькнула настороженность, даже неприязнь, стиснула кулачки, потом медленно разжала руки, как будто боролась с собой. Ответила она внешне спокойно, но внутри, как понял Гуров, у вдовы все клокотало:
– А почему вы спрашиваете об этом? Потому что вы вот до полковника дослужились, перед вами все дороги открыты, а он, видите ли, не смог? А что вы, вообще, знаете о моем муже, чтобы судить его?
– И все же. Он ведь ушел из полиции. Была какая-то причина. Я прошу вас рассказать. Без вашей откровенности нам будет трудно,
– Ксюша, – с еле заметным укором прошептал Орлов.
Женщина как-то обмякла. Опустив голову, она помолчала, покусывая губы, потом вздохнула глубоко и заговорила:
– Да, простите. Конечно, вы правы. Никакой особой причины не было. Скорее всего, он просто устал. Устал бороться с глупым, а частенько и с не совсем порядочным начальством, устал от грязи, в которой по роду своей работы ему приходилось возиться. От человеческой мерзости устал. Кто-то это выдерживает, у кого-то к этому иммунитет, а Олег в какой-то момент сказал себе: «Все, не могу больше».
– Оксана Сергеевна, вы уверены, что на вашего мужа никто в последние месяцы работы в органах внутренних дел не оказывал давления? Не было ситуации, конкретного случая, который бы подтолкнул его к решению уйти из полиции?
– Нет, наверное, – чуть задумалась вдова. – Он бы рассказал мне, поделился. Олег не боялся показаться слабым передо мной. Он знал, что я считаю его сильным человеком. И у нас не было тайн друг от друга, и мы все проблемы пытались решать сообща. Нет, он ушел, потому что понял, что эта работа не для него.
Гуров стал расспрашивать осторожнее. Точнее, он отошел от привычной схемы допроса, когда просто задавались вопросы, и оперативник ждал ответа на них, добивался этого ответа, уточнял, пытаясь понять его объективность и правдивость. Сейчас ситуация была немного иной, более щепетильной, поэтому разговор перетек в русло воспоминаний, обсуждений каких-то событий, случаев, которые Оксана пыталась оценивать, высказывать свое мнение, и мог получиться не очень обнадеживающим.
Когда сыщики расстались с вдовой и своим начальником и сели в машину Крячко, Лев после долгого раздумья произнес:
– Сомневаться в честности и порядочности Кириллова, я думаю, оснований нет. На бытовом уровне каждый из нас ищет свою выгоду, может покривить душой, совершить какой-то мелкий неблаговидный поступок, стремясь к своей выгоде. Но на большую подлость, тем более на преступление, он был неспособен.
– Тут я обеими руками «за», – кивнул Крячко.
– И смотри, что получается. – Откинувшись на спинку сиденья, Лев заложил руки за голову и стал смотреть вперед, на ночную улицу. – Агранович – личность непростая, даже по меркам коммерсантов. Прохиндей и аферист, таким его считают даже в среде бизнесменов. И вот он нанимает себе начальника службы безопасности. Как ты думаешь, Стас, взял бы он человека, не проверив его, не наведя о нем всех возможных справок, не убедившись в том, что это именно тот человек, который ему нужен?
– Не взял бы, – согласился Крячко. – Думаю, что он очень тщательно подбирал человека на эту должность, и в голове Аграновича на тот момент вполне сложился образ претендента, которого он искал.
– Да! И он взял бывшего майора полиции Кириллова. Человека честного, человека, который ушел из органов не по профессиональной непригодности. Зная эти его черты характера, моральные принципы и профессиональные качества, Агранович все же взял его. Значит, он и не предполагал вовлекать начальника службы безопасности в свои преступные схемы, если они у него были, в свои аферы и нечестные коммерческие дела, потому что Кириллов отказался бы его покрывать.