Bob Shaw
Шрифт:
– Не раньше, чем похороню тебя, дорогая. – Увидев ужас на лице жены, Брайн расхохотался. – Не мели ерунды, глупышка. Тебя я ни на кого не променяю. Женился я раз и на всю жизнь.
Джун, тяжело вздохнув, пробормотала:
– Хотелось бы верить.
Брайн, с наслаждением подточив на ремне опасную бритву, чисто выбрился, не спеша выпил чашку крепкого черного кофе без сахара и направился к двери. Джун по-прежнему сидела на кухне, и складки ее бедер свешивались со стула.
«Поглощенных ею за завтраком калорий с лихвой хватит на весь день, но выходить из-за стола она, судя по всему, не намеревается, – пронеслось в голове Брайна. – Все же не стоит на нее сердиться. Особенно сегодня…»
Торопясь
Хеймиш Коркоран, пока работал в госпитале, жил в Олдесли, но, уволившись, перебрался в пригород Ридинга – небольшого городка милях в шестидесяти от Лондона. Поездка туда обещала быть утомительной, но встреча с Коркораном, по мнению Брайна, с лихвой окупит дорожную скуку. Постоянно Брайн работал редактором в «Олдест пост» и лишь изредка в свободное время строчил статьи. Свой досуг он чрезвычайно ценил и даже в поисках журналистского материала поездок далее чем на несколько миль обычно не совершал, но сегодня случай был особый.
Сойдя с поезда в Ридинге, Брайн, как и опасался, довольно долго ждал автобуса, затем с полчаса терпел духоту пропахшего бензином и дорожной пылью салона и лишь к полудню оказался на чистой, ухоженной улице, где жил Коркоран. Вдоль дороги росли высокие буки, за ними тянулись аккуратно подстриженные залитые солнцем лужайки, а дальше – особнячки. Выстроенный в классическом стиле прошлого века дом Коркорана был скрыт от любопытных взоров плотными зарослями кустарника. Шагая по гравиевой дорожке, Брайн ощутил приступ зависти. Оказывается, эксцентричность Коркорана, помешавшая, по слухам, его карьере в госпитале, на материальном благосостоянии биохимика существенно не сказалась.
Поднявшись на крыльцо, Брайн позвонил, и дверь, к его удивлению, открыл не дворецкий, а седовласый мужчина лет шестидесяти – без сомнения, сам хозяин дома. Был он сутул и худощав, на продолговатом лице светились насмешливые голубые глаза и сияла белозубая улыбка. Одет он был, несмотря на летнюю жару, в толстый джемпер, а шею замотал шарфом, из-под которого виднелись накрахмаленный воротничок сорочки и узел голубого галстука.
– Здравствуйте, мистер Коркоран. Я – Брайн Херли из «Пост». Если помните, вчера я договорился с вами по телефону о встрече.
– Как же, как же. – Коркоран одарил Брайна широкой улыбкой. – Входите, мой мальчик, входите. Весьма лестно, что ваша редакция интересуется моей работой.
– Да, «Пост» не раз писала об исследованиях в госпитале Олдесли. – Брайн воздержался от упоминания того, что о его визите сюда в редакции не известно ни единой живой душе. – Мы считаем, что нашим читателям следует знать о них поподробнее. И из самых достоверных источников.
– Совершенно верно! Надеюсь, вы, как и все прочие известные мне журналисты, не откажетесь от капельки спиртного с дороги?
– В такую погоду промочить горло – святое дело.
Старик провел Брайна в прохладную полутемную комнату в глубине дома и, усадив в огромное кожаное кресло, занялся выпивкой. Брайн внимательно оглядел многочисленные полки на стенах, заваленные книгами, справочниками и электронным оборудованием неизвестного назначения. Коркоран вручил ему высокий хрустальный бокал с изрядной порцией виски, уселся в такое же кожаное кресло по другую сторону резного стола и, хлебнув из своего бокала, непринужденно спросил:
– Что нового в Олдесли?
– Да вроде все по-прежнему.
– Выходит, там не произошло ничего достойного упоминания, особенно – после столь долгого пути, который вы проделали.
Коркоран глотнул еще виски, и Брайн вдруг понял, что хозяин уже изрядно навеселе.
– Мистер Коркоран, расскажите, пожалуйста, о «быстрых» и «медленных» мышцах. Слышать я о них уже слышал, но, признаюсь, разницы так и не уловил.
Коркоран
– Как выяснилось, я ошибался насчет химической природы превращения «быстрых» мышц в «медленные», – вещал меж тем Коркоран. – Сейчас однозначно установлено, что причина кроется в электрических токах, циркулирующих в нервных волокнах. Для нормальной жизнедеятельности «медленные» мышцы непрерывно получают слабые сигналы низкой частоты, «быстрые» же – короткие высокочастотные импульсы. Но в том-то и прелесть науки, что и ошибка иной раз оказывается весьма ценной. Так, можно, отправившись, скажем, в Китай, открыть Америку. В моем случае Америкой стало абсолютно эффективное лекарство от ожирения.
– Эффективное лекарство от ожирения? – переспросил Брайн, чувствуя себя точно облитым холодной водой. – Весьма любопытно! Уверен, что эффективному лекарству от ожирения гарантирован коммерческий успех.
– Ошибаетесь, мой мальчик.
– Неужели? Значит, лекарство невозможно изготовить?
– Ничего подобного! Я берусь изготовить хоть цистерну такого лекарства.
Коркоран кинул непроизвольный взгляд на полку справа, а затем, обнаружив, что его бокал пуст, поднялся, подошел к бару и налил себе третью за время интервью порцию выпивки. Брайн, воспользовавшись благоприятной возможностью, внимательно рассмотрел со своего места шкаф, на который, невольно указал хозяин. Среди бесчисленных безделушек его внимание привлекла дешевая красная коробочка с орнаментом, какие во множестве штампуют на сувениры для невзыскательных иностранных туристов, и он с торжеством подумал, что именно в ней и лежат таблетки.
В дом Коркорана Брайна привела случайная встреча в баре. Несколько дней назад некий лаборант-выпивоха из госпиталя пространно вещал о преступной халатности врачей при лечении. Брайн слушал его вполуха, как вдруг из потока пустопорожней болтовни вырвалось упоминание тайного чудо-лекарства от ожирения. Хотя Брайн, как часто делают профессиональные репортеры, искусно скрыл свой интерес к этому вопросу, подробности все же обошлись ему недешево. По капле выжатая из лаборанта информация звучала весьма правдоподобно, но лишь после того, как Коркоран украдкой взглянул на красную коробочку, Брайн окончательно поверил в существование эффективного лекарства от ожирения.