Бобрик
Шрифт:
– Отвалите! – лицо парня загорается раздражением, но потом ярость медленно сменяется удивлением.
– Я… Я услышала звуки драки и… Вы тут лежали… Я позвонила в скорую… – она заикалась от неожиданности и испуга, пока её тонкие запястья были крепко сжаты в чужой хватке.
Пронзительные голубые глаза чуть щурились от яркого фонарика, лежащего в метре от стены. Парень пытался сфокусироваться на лице девушки, пока она растерянно смотрела на него в ответ. На его щеке алела россыпь свежих кровоточащих царапин. Из носа тонкими струйками стекала
Парень отпустил руки девушки и отвернулся.
– Уходи, – вполголоса прохрипел тот.
– Ухожу… – медленно повторил Полина, обеспокоенно посмотрела на свои запястья, а потом перевела взгляд на пострадавшего. – А вам… Ничего не сломали?
– Выключи фонарик, – он закрыл лицо руками и тяжело вздохнул в ладони, – глаза болят.
Полина быстро подняла телефон. Небольшая трещина теперь делила экран на две части.
– Вы помните, как вас зовут? Какое сегодня число?
– Успокоися, киса, у меня всё в порядке, – он попытался усмехнуться, но нервный смешок прозвучал слишком болезненно, – Давай, встала и пошла.
Парень махнул рукой в сторону выхода из арки и откинулся спиной на стену. Полина быстро отряхнула юбку и, не отводя взгляд от окровавленного воротника водолазки, двинулась в сторону освещённого переулка.
– Что случилось? Поля, ты подралась? – Ксюша вылезла из-под одеяла и надела розовые махровые тапочки. – О нет, только не говори, что на тебя напали, – она встала напротив соседки, снимающей балетки у двери.
– Я просто споткнулась, – ответила Полина, стягивая колготки и бросая их в маленькое мусорное ведро, стоящее около высокой напольной вешалки, на которой висели три зонтика и тоненькая розовая ветровка.
– Жаль, – Женя, сидящая за партой, обернулась и поправила очки. – Мне бы не помешал пример из жизни для доклада по уголовному праву.
– Придётся тебе выдумать что-то, – улыбнулась девушка, быстро подскакивая к шкафу и на ходу расстёгивая юбку.
– По выдумкам у нас уже есть эксперт, – рука Жени вытянулась в направлении рисунков, висящих над кроватью студентки филфака. Там были изображены драконы, демоны и эльфийки, сражающиеся среди гор и высоких деревьев в свете магических зарядов и фиолетовой дымки.
– Интересно, а стоит ли мне прописать Уголовный кодекс страны Валькирий? – Ксюша внимательно всмотрелась в свои рисунки, будто бы не заметив саркастичного тона соседки. Её веснушки были похожи на маленьких муравьёв, ползущих строить новые идеи. Широкий ободок собирал непослушные вьющиеся волосы.
– Чтобы у них было что нарушать?
– Нет же! Чтобы у них было за что бороться.
Переодеваясь в хлопковую пижаму, усыпанную мелкими синими звёздочками, Полина тихо усмехалась над той серьёзностью, с которой соседки развивали дискуссию. Искусство и право казались Полине интересными дисциплинами, но не настолько увлекательными, чтобы связать с ними всю жизнь.
Писателю нужно очень долго искать свой стиль, аудиторию, носиться по издательствам
Сам факультет дизайна привлекал её не так сильно, как практика с возможностью трудоустройства в лучших студиях Москвы и диплом международного образца.
Готовясь к вступительным, она с лёгкостью отрисовала портфолио всего за неделю. Ей было лень проверять работы и что-либо исправлять, поэтому она ни разу не заглянула в папку перед тем, как отнести её в приёмную комиссию. Она делала ставку на идеи, заключая их в довольно примитивные формы. Ей хотелось стать частью чего-то великого, влиять на тренды и зарабатывать большие деньги, а не сто раз перерисовывать мелкие детали.
В садике говорили, что у девочки был талант к рисованию, но Полина никогда не соглашалась с подобными комплиментами, будучи убеждённой, что человек может научиться в совершенстве любому занятию, если захочет. Она действительно могла стать кем угодно от спортсменки до физика-ядерщика, потому что ей было абсолютно всё равно, чем заниматься – главное, чтобы в итоге предполагалась хорошенькая награда.
Полина лежала на своей кровати, но сон никак не приходил. Перед глазами в свете ночника мелькали чёрные силуэты и лицо того парня, блестящее в свете фонаря от пота и крови. Она представляла, что произошло после того, как она ушла. Скорая доехала? Он ушёл сам? Вернулись ли те хулиганы?
Что-то внутри не давало ей поделиться рассказом о случившемся с соседками. Сердце радостно купалось в море самопровозглашённого героизма, а разум тревожно сокрушался над ужасным безрассудством.
Насилие всегда казалось ей чем-то далёким и фантастическим. Она никогда не могла понять, как люди вне кино могут прибегать к таким экстремальным мерам. Ощущение нереальности произошедшего всё ещё невесомой пеленой окутывало воспоминания прошедшего вечера. Никогда раньше она не видела драки взрослых людей. Школьные стычки и словесные перепалки казались теперь такими безобидными и тихими.
Часть 2
Москва. 1980г. Южнопортовый район.
Сырой воздух, немного влажные стены, облупившаяся штукатурка, обнажённые кирпичи и ржавые трубы. В подвальном помещении собрались школьники разных возрастов, пришедшие с линейки в честь первого сентября. Кто-то прислонился к стене, кто-то сидел прямо на полу, пачкая брюки в засохшей грязи.
Старый, изношенный линолеум покрывал только пространство под тренажёрами, остальной пол представлял собой голый бетон, покрытый слоями пыли и земли, принесённой на подошве с улицы.