Боец Арнаутов

Берг Александр Анатольевич

–А это кто такие?

Спросил Чернов, указав на лежавшие на полу десантного отсека тела немцев.

–Немецкий патруль, нам у них кое-что узнать нужно.

На этом разговор как то сам собой заглох, Чернов всё еще пребывал в некоторой растерянности от всего случившегося. Примерно через полчаса сверху показались кроны деревьев, и Чернов понял, что они въехали в лес, а вскоре бронетранспортёр остановился и двигатель заглох.

–На выход!

Это им скомандовал Арнаутов, его бойцы вытащили тела немцев, убитых они сразу принялись полностью раздевать, затем очередь дошла и до связанного немца. С него также сняли сапоги, китель и брюки, после чего привязали к дереву. Всю снятую форму убрали, а Арнаутов подошёл к привязанному к дереву немцу и вытащив у

того изо рта кляп, начал говорить с ним о чём-то по-немецки. Пришедший в себя немец явно ругал Арнаутова, а затем, тот, к полному удивлению Чернова, взяв левую руку немца, сначала сломал ему мизинец, а затем достав финку, просто отрезал его. Немец зашелся в крике, а Арнаутов, всё так же спокойно, снова что-то спросил у пленного, но в ответ раздалась только ругань, после чего Арнаутов методично стал ломать и отрезать немцу пальцы на левой руке один за другим. Чернов хотел было вмешаться в это, но его остановил один из бойцов Арнаутова – Не мешайте ему товарищ старший лейтенант.

Арнаутов продолжал допрашивать, а вернее пытать немца, а тот лишь орал, и судя по всему ругался в ответ, а затем Арнаутов резким движением смахнул с головы немцы левое ухо, после чего стал совершенно спокойно, даже скучающе, что-то говорить пленному и тот, видимо сломался, так как стал что-то объяснять Арнаутову, который поднёс к лицу пленного карту и стал по ней водить пальцем. Наконец видимо выяснив всё, что он хотел, Арнаутов резким движением вогнал немцу свою финку в грудь, а тот резко обмяк и повиснув на связывавших его верёвках.

Когда нам попалось подходящее для стоянки и допроса место, я приказал остановится, после чего бойцы споро вытащив из бронетранспортёра немцев, принялись их раздевать, трофейная форма может пригодится всегда. Убитых немцев отволокли чуть в сторону, и затащили под раскидистую ель, чьи ветви достигали земли. Командира патруля привязали к сосне, оставив свободной левую руку. После этого я подойдя к нему, вытащил у него изо рта кляп, и сразу услышал отборную немецкую брань, хотя в сравнении с русской, она не играет.

–Пасть заткнул, если всё честно скажешь, умрёшь легко и быстро, в противном случае будешь подыхать мучительно и долго.

–Предатель! Как ты мог предать своего фюрера и народ?!

–А с чего ты взял, что я немец?

–Но твой Hoch Deutsch, так говорят на севере Рейха.

–Я вырос среди немцев, вот и выучил в совершенстве их язык, но это не относится к делу. Вот тут у вас на карте стоят обозначения, что они значат?

–Да пошёл ты, русская свинья, скоро ты сам займёшь моё место!

–Ответ неверный, а за каждый неверный ответ я буду отрезать от тебя что-нибудь.

Схватив немца за кисть левой руки, я сначала сломал ему мизинец, а затем достав из сапога свою финку, отхватил ему палец, хорошо отточенная сталь с лёгкостью снесла мягкую плоть. Немец зашёлся в крике, но при этом продолжив меня всячески ругать и поносить. Подождав немного, я снова, сначала сломал, а затем отрезал уже безымянный палец, но немец держался. Крепкий мне попался язык, я уже сломал и отрезал ему все пальцы на левой руке, а он продолжал держаться. Должен признать, такая самоотверженность достойна уважения даже у врага. Хотя конечно у пленного было ещё много того, что можно отрезать, вот только мне это не доставляло ни какого удовольствия, и я с трудом сдерживался, что бы меня не стошнило. Продолжая держать скучное лицо, я совершенно спокойно стал давить на немца психологически. Слышал я, что в таких случаях больший страх вызывает не тот, кто на тебя кричит, а тот, кто ведёт себя не просто спокойно, а скучающе, вот и я решил действовать по этой тактике.

–Твоя самоотверженность и верность присяге заслуживает уважения, но мне нужны эти сведенья. Знаешь, у тебя есть ещё многое, что можно отрезать, к примеру уши.

Говоря это, я молниеносным движением смахнул ему левое ухо, а затем продолжил:

–Хотя знаешь, есть кое что, что пострашнее смерти, у нас говорят – лучше ужасный конец, чем ужас без конца. У японцев есть одна казнь, очень страшная, я порой удивляюсь

тем пыткам и казням, что придуманы на Востоке. Если я не ошибаюсь, то эта казнь называется – Свинья, причём человек после неё остаётся жив, но лично я предпочёл бы умереть, чем остаться жить после этой казни. Я отрублю тебе ноги и руки, после чего отрежу всё, что выступает на твоём теле, а также вырежу язык, выколю глаза и проткну барабанные перепонки. От тебя останется кастрированный обрубок, причём слепо-глухо-немой. Перевяжу тебя потом, что бы ты не умер, а затем подкину к своим, что бы они тебя нашли. До конца своей жизни ты будешь неподвижно лежать в полной темноте и тишине, обычно от этого через несколько лет сходят с ума.

Реальная казнь бывшая в Японии.

Всё это я говорил совершенно спокойно, даже скучающе и немец наконец сломался, он согласился рассказать, что означают обозначения на его карте, так я и узнал всё, что меня интересовало. Был, был пункт сбора трофейного вооружения, причём не так далеко, километрах в тридцати отсюда и располагался он судя по всему, в колхозном МТС. Был и пункт сбора тяжёлого вооружения, правда в другом месте, но и до него руки дойдут, а пока надо съездить и оценить обстановку у пункта сбора стрелкового оружия. Как планировать операцию, когда кроме знания места, всё остальное неизвестно, вот я и собирался съездить туда и всё выяснить. А пока достав фляжку с коньяком, я открутив колпачок, сделал пару глубоких глотков, что бы меня немного отпустило. Я ведь не маньяк и не садист и пытать немца мне было тяжело, но раз он не захотел сразу по хорошему, то и пришлось строить из себя палача. Закрутив колпачок фляжки, я крикнул:

–Бойцы. По местам, выдвигаемся! – Скомандовал я, когда вдруг со стороны послышалось – Не стреляйте, свои!

Капитан Стеблов услышал звук приближающихся моторов и велел красноармейцу Щеглову и старшине Фёдорову залечь. Вскоре среди деревьев показались два немецких мотоцикла и бронетранспортёр, капитан думал, что они просто проедут мимо, при этом удивившись, чего это немчура забыла в лесу, но немцы вдруг остановились. Стеблов напрягся, заметить их немцы не могли, тогда что им тут надо, но вскоре он получил ответ на свой вопрос, правда при этом он очень сильно удивился. Немцы остановились, а затем из бронетранспортёра вытащили три тела в немецкой форме и принялись их раздевать. Один кстати оказался жив, его привязали к сосне, а два мёртвых тела затащили под раскидистую ель. Затем к его огромному удивлению, из бронетранспортёра вылезли три наших лётчика, а затем немецкий офицер стал пытать привязанного к сосне немецкого солдата, причём очень страшно, он просто отрезал солдату пальцы. Когда солдат в итоге всё же не выдержал пытки и стал что-то объяснять офицеру на поднесённой к его лицу карте, тот выяснил всё, что хотел и добил солдата ударом ножа, после чего на чистом русском закричал – Бойцы. По местам, выдвигаемся!

–Фёдоров, это свои, дуй к ним!

Терять возможность присоединится к своим капитан Стеблов не хотел, вчера его ранили в ногу и теперь скорость их передвижения сильно снизилась, да и нога похоже воспалилась, так что идти ему становилось всё трудней. Старшина Фёдоров сначала громко крикнул, что бы обратить на себя внимание, а затем и пошёл к переодетым в немцев своим, в этом капитан Стеблов не сомневался.

Когда из леса раздался крик – Не стреляйте, свои! – Я сильно этому удивился, а кроме того и подосадовал, так как нас можно сказать застали со спущенными штанами. В принципе могли и перестрелять, а так из густых кустов показался боец, который двинулся к нам.

–Кто такой?

Я первым начал спрашивать, как бы подчёркивая этим свой более высокий статус.

–Старшина Фёдоров, 657 артиллерийский полк.

–Ты старшина один или ещё кто есть?

–Трое нас, командир батареи, капитан Стеблов и красноармеец Щеглов, а вы кто такие?

–Разведка 19 мотострелкового полка, 19 танковой дивизии.

–Можно нам с вами, а то капитан Стеблов в ногу ранен, ему идти тяжёло.

–Можно, но будете нас слушаться, мы на задании.

–Товарищ капитан, давайте сюда.