Боец невидимого фронта
Шрифт:
— Это же Мишка! — вырвалось у него.
— Это что-то меняет?
— Да… То есть нет…
Это не могло ничего изменить. Потому что карты были открыты. И он узнал, что было у них в прикупе. Был Мишка!
Если бы он знал, если бы он догадался заранее… А впрочем… Если бы он догадался заранее и отказался от этого дела, ему бы дали новое. И вряд ли другое. Почти наверняка дали бы такое же. С хорошо известными ему персонажами из той, прошлой жизни. С еще более хорошо известными… И лучше не догадываться,
— У меня просьба. То есть я хотел сказать — предложение. Я бы хотел проверить информацию, данную в деле. Это возможно?
— Да. Это предусмотрено заданием. Ну хоть это предусмотрено!..
Две недели он следил за объектом. И все эти две недели следили за ним, чтобы проверить, как он следит за объектом.
Они ходили друг за другом: он — за Мишкой, они — за ним. Он знал, что они фиксируют каждый его шаг. И что каждый этот шаг будет доложен начальству. И будет проанализирован.
Но он не совершал ошибок, он работал на совесть.
И даже не потому, что боялся разноса начальства, он не боялся начальства, он боялся ошибиться.
Микрофонами прослушки, длиннофокусной оптикой фотокамер, приборами ночного видения он проникал в жизнь Мишки. Ему не мешали, ему давали возможность разобраться в своих сомнениях самому.
Ему не лгали. На этот раз ему, кажется, не лгали! Этот Мишка не был тем, которого он знал и любил Мишкой. Этот был совсем другим — был безымянным убийцей из уголовного дела. А раз так…
Раз так, то все справедливо. И все должно произойти так, как должно было произойти. Этой смертью его совесть не отяготится.
Так думал он. И, как всегда, ошибался…
Он пришел, когда объект спал. Он сам слышал его мерное сопение в наушниках. Ничего, пусть разоспится…
Он хотел прийти завтра, но оказалось, что завтра утром возвращается из поездки его жена. И он пришел сегодня.
Замок на двери был за полтыщи баксов, но открывался точно так же, как копеечный отечественный, — фигурно изогнутой дамской шпилькой.
Он проскользнул в прихожую. Прошел в гостиную. Повернул в спальню…
Объект валялся на полу поперек медвежьей шкуры, среди дюжины полупустых бутылок. Все можно было устроить тихо, влив ему в глотку смертельную дозу спиртного.
— Я могу сделать все тихо, — шепотом сказал он.
— Не надо тихо. Надо громко, — прозвучал голос в наушнике.
Похоже, им нужен скандал, нужно кого-то предупредить.
Ну громко, так громко…
Он вытащил пистолет.
Пулю в коленную чашечку, пулю в пах и пулю в лоб. Чтобы не сразу, чтобы жертва помучилась, чтобы это было похоже на месть.
Хотя хочется по-приятельски — сразу в лоб и лишь потом в пах… Разрыв в пару минут экспертиза не распознает.
Но нельзя. Надо так, как надо.
Он пнул безвольное
— Ну кто там, черт возьми!.. — забормотал школьный приятель.
Попытался снова уснуть, но его снова пнули.
— Ты что! Я вот сейчас!..
Повернулся на бок, открыл глаза. Увидел против Света фигуру с пистолетом.
— Чего тебе надо?
Он не испугался, он был слишком пьян, чтобы пугаться.
Попытался сесть. Наткнулся рукой на бутылку. Потянул ее к губам.
— Встань? — приказала фигура. Каким-то очень знакомым голосом.
— Ты кто такой?
Мотнул похмельной головой. Зажмурил и снова открыл глаза.
— Ты?
Ты?!
Откуда?..
Он узнал его. Он не мог не узнать его.
— Встань!
Бывший его, из той жизни, одноклассник Мишка Лопухин, по-простому Лопух, а теперь фигурант уголовного дела, теперь объект, пошатываясь, встал.
— А ты чего?..
Он не дал ему договорить. Он выстрелил. Наверное, слишком быстро, словно боясь быть втянутым в беседу, что обязательно отметят невидимые соглядатаи.
Он не целился, но он попал точно. Пуля в мелкие осколки разнесла коленную чашечку правой ноги.
— А-а! — взревел раненый. — Ты что, гад… Сашка!..
Впервые за много лет он услышал свое имя. Свое настоящее имя.
Сашка…
Да — Сашка!
Он вздрогнул. Он испугался своего, вслух произнесенного имени. Словно кто-то уличил его в преступлении.
Он выстрелил еще раз. Он должен был стрелять в пах, но он выстрелил наугад.
Объект, Мишка… все-таки Мишка схватился за левую сторону груди, упал лицом вперед на медвежью шкуру.
Он уже ничего не говорил. Он тихо, по-звериному, подвывал.
Последняя, милосердная пуля вошла ему в затылок, разорвав и разметав по полу мозг.
— Эвакуация, эвакуация… — несколько раз, очень внятно проговорил в барабанную перепонку наушник. — Немедленная эвакуация.
Да, да, эвакуация…
Он шагнул назад, к двери, и вдруг услышал другую, новую, неожиданную команду:
— Внимание! Оружие к бою! Оружие к бою!
Что случилось?!
Он вытянул вперед пистолет, прижался спиной к стене.
Что могло произойти?..
Хлопнула входная дверь. Вспыхнул свет. Кто-то затоптался в прихожей.
Дуло пистолета, устремленного в проем двери, слегка подрагивало, по лицу тек пот. Ему было страшно. И было плохо.
— Приберите за собой. Обязательно приберите за собой, — бубнил чужой голос в самое ухо.
Свет потух.
В проем метнулась чья-то тень.
Он выстрелил, почти не глядя. И не промахнулся.
Тень вскрикнула. Тень вскрикнула женским голосом!
Не снимая пальца со спускового крючка, он сделал шаг вперед. Наклонился. И опустил, почти выронил из руки пистолет.