Боэмунд Антиохийский. Рыцарь удачи
Шрифт:
Столкновение произошло 16 мая, в тот самый момент, когда перед турками внезапно появились Раймунд и Адемар, епископ Пюи… Они обратили турок в бегство. Отношения между крестоносцами были в тот момент настолько хорошими, что норманнский Аноним изобразил графа Тулузского героем, «осененным божественным мужеством, равно блиставшим земным оружием со своим храбрейшим войском» [303] . Именно Раймунд впоследствии держал совет относительно способа, каким можно разрушить городские стены. Ни Боэмунд, ни Готфрид не принимали в этой битве личного участия, не имея возможности оставить город без присмотра. Анна Комнина, однако, указывает на то, что Боэмунд и другие графы отправили на помощь Раймунду по 200 человек из своих войск [304] . В их числе был Танкред.
303
Деяния
304
Анна Комнина. Указ. соч. С. 293.
Планомерная осада Никеи началась по прибытии всех предводителей крестоносцев; каждый из них занял определенный участок, позволявший блокировать город с суши. Боэмунд занимал там свое место, рядом с Танкредом, Готфридом, Робертом Фландрским, Робертом Нормандским, Раймундом Сен-Жильским и Адемаром Пюиским, который одновременно был главой армии и папским легатом. Аноним подчеркнул ту атмосферу согласия, что царила между ними: «И все они были единым целым» [305] . Однако он, в отличие от Альберта Ахенского, забыл упомянуть о греческом конном войске под управлением военачальника Татикия [306] и вовсе не нашел нужным сообщить о присутствии Вутумита, прибывшего на место событий еще до прихода Раймунда [307] .
305
Деяния франков… С. 160.
306
Albert d’Aix, II, c. 22. P. 315. Анна Комнина. Указ. соч. С. 295.
307
По словам Анны Комниной, в подчинении Вутумита находились 2000 воинов.
Зато норманнский Аноним подробно рассказал о решительной поддержке, оказанной Алексеем: в ответ на просьбу совета крестоносцев басилевс отправил им в подкрепление туркополов и предоставил корабли, которые, по мнению Альберта Ахенского, могли вместить 100 человек каждый [308] . Действительно, на тот момент корабли были только у гарнизона Никеи, что не способствовало успеху осады, поскольку осажденные могли получать снабжение по воде. К тому же все усилия крестоносцев, направленные на то, чтобы обрушить стены, оказались тщетными. Следовательно, нужно было брать город штурмом.
308
Деяния франков… С. 159–160; Albert d’Aix, II, c. 32. P. 323; Анна Комнина. Указ. соч. С. 294–295.
В этот момент Алексей и прибег к дипломатической хитрости — оружию эффективному, но опасному для того, кто его использует. Как он и рассчитывал, гарнизон Никеи, оказавшись под угрозой штурма «латинских варваров», «предпочел лучше обратиться к императору, чем попасть в руки кельтов» [309] . Анна Комнина без малейшего стеснения рассказывает о том, какую роль сыграл ее отец в переговорах. Когда никейцы вступили в контакт с Вутумитом, тот показал им заранее подготовленный хрисовул басилевса, суливший городу прощение, деньги и должности, а жене Кылыч-Арслана — освобождение. Вутумита приняли в крепости, и он добился сдачи города утром 19 июня. Византийский военачальник позаботился о том, чтобы отсрочить назначенный час штурма, дабы успеть водрузить свои знамена на стены города.
309
Анна Комнина. Указ. соч. С. 292.
«К этой хитрости Вутумит прибег для того, чтобы кельтам казалось, будто город взят им с боя, и чтобы задуманный самодержцем план передачи города остался в тайне. Император не хотел, чтобы кельты узнали о действиях Вутумита»,
— точно определяет цель таких действий Анна Комнина [310] .
Откровенное признание. Готовясь к штурму, крестоносцы обнаружили, что над городом развеваются знамена греков. Более того, Вутумит приказал закрыть городские ворота, не допуская массового входа войск, — крестоносцев впускали в Никею лишь группами по 10 человек [311] .
310
Анна Комнина. Указ. соч. С. 295.
311
Анна Комнина. Указ.
Неудивительно, что они почувствовали себя обманутыми. Западные хронисты придерживаются того же рассказа, что и принцесса, но у них он проникнут горечью, разочарованием латинян. Раймунд Ажильский оправдывает эти чувства, говоря, что Алексей якобы дал предводителям и народу франков обещание насчет капитуляции города: он уступит им золото, серебро, лошадей и добычу, взятую в городе, и обязуется основать приют для обездоленных латинян. Сверх этого, он выделит из своих средств такие значительные суммы, какие соблазнят любого франкского воина всю жизнь сражаться на его стороне. Но обещания басилевс не сдержал:
«Как только Никея оказалась в его власти, он воздал благодарность армии, но такую, что народ будет проклинать его и обвинять в измене столь долго, сколь суждено ему прожить» [312] .
Фульхерий Шартрский добавляет деталей: Алексей утаил от крестоносцев все сокровища, хранившиеся в городе, велев раздать предводителям крестоносцев золото, серебро и мантии из собственных запасов, в то время как пешие воины получили от него… бронзовые монеты [313] . Ни грабежа, ни дележа добычи! Это означало одно: к крестоносцам отнеслись как к дешевым наемникам, но не как к союзникам-завоевателям.
312
Raymond d’Aguilers. P. 44.
313
Foucher de Chartres, I, c. 10. P. 333; в своем первом письме Ансельм де Рибемон тоже говорит о разочаровании некоторых крестоносцев. Epistuiae n 4. P. 145, а также Guibert de Nogent, III, c. 10. P. 159–160.
Норманнский Аноним идет еще дальше: по его словам, император, ободренный тем, что город вновь оказался в его власти, «приказал выплатить нашим беднякам щедрую милостыню» (выбор слов eleemosyna «подаяние» и «бедные» говорит само за себя). Обвиняя императора в измене, Аноним указывает на то, что Алексей пощадил турецких противников и «с усердием пекся о них, чтобы располагать ими во вред и для противодействия франкам» [314] . Это, безусловно, еще один пример антивизантийской пропаганды Анонима, впоследствии усиленной во время позднейшей редакции текста. Доказательством служит то, что Тудебод, во многом соглашавшийся с автором «Деяний» и использовавший один с ним источник, не выдвигает этого серьезного обвинения [315] . Следовательно, пересмотр взглядов произошел позднее.
314
Деяния франков… С. 160.
315
Tudebode. P. 50.
Зато Стефан Блуаский поет хвалу щедрости императора [316] . Разочарование предводителей не было столь уж велико: они получили от басилевса предостаточно богатств, которыми они, вероятно, не поделились со своими войсками. Норманнский Аноним на этот счет ничего не сообщает. Однако рядовые рыцари и еще в большей степени пешие воины лишились добычи, на которую они рассчитывали, — несколько монет, выданных императором, не могли их устроить.
Боэмунд, казалось, не был огорчен таким поведением басилевса. Напротив, он, не думая протестовать, пошел навстречу желанию Алексея, потребовавшего клятвы верности от всех, кто ее еще не принес, а именно от норманнов Боэмунда, которые пересекли Босфор под предводительством Танкреда. Вутумит пообещал им от имени Алексея деньги и подарки, чего, по мнению Анны Комниной, было достаточно, чтобы Боэмунд немедленно начал действовать, «такова была его неудержимая страсть к наживе». Под давлением Боэмунда все отправились на остров Пелекан, на котором Алексей осмотрительно разбил свой лагерь.
316
Epistuiae…, n 4. P. 140.
Танкред, однако, все еще упорствовал. Он потребовал, чтобы ему дали императорский шатер, который вдобавок, в награду за его клятву, был бы полон золота. Возмущенный Георгий Палеолог накинулся на него, несмотря на вмешательство Алексея. Со своей стороны, Боэмунд, удержав племянника, сделал ему выговор: недостойно вести себя заносчиво с родственниками императора. «Тогда Танкред, устыдившись, что он точно пьяный бросился на Палеолога, уступил уговорам Боэмунда и тоже дал клятву», — пишет принцесса [317] .
317
Анна Комнина. Указ. соч. С. 298.