Боэмунд Антиохийский. Рыцарь удачи
Шрифт:
«Ты рассудителен и благоразумен, ты велик и знаменит, ты храбр и победоносен, ты законодатель битв и судья сражений — сделай это. Будет все, как ты велишь. Все, что тебе кажется полезным, соверши и сделай для себя и для нас» [390] .
В соответствии со стратегией, которую некоторые историки считают новшеством, Боэмунд разбил свои войска на шесть корпусов и встал во главе шестого отряда, расположенного в арьергарде [391] . Увидев, что христиане дрогнули под напором турок, он, подозвав своего знаменосца, обратился к нему с воодушевляющей речью о священной войне, в которой угадывается и церковное происхождение автора, и его намерение пропагандировать крестовый поход:
390
Деяния франков… С. 172.
391
О значимости такой стратегии Боэмунда см. Rice G. A Note on the battle of Antioch, 28 june 1098: Bohemund as tactical innovator // Parergon, 25, 1979. P. 3–8.
«Спеши
Вслед за чем Боэмунд ринулся на врагов, истребляя турок, «словно лев в овечьем стаде», и обратил их в бегство. При виде знамени норманна, реющего в первых рядах, другие отряды, прекратив отступление, превратили победу турок в их разгром. Крестоносцы доставили в лагерь сотню голов убитых врагов и множество коней.
392
Деяния франков… С. 172–173.
Однако другие хронисты не приписывают Боэмунду столь яркого участия в битве. Рауль Каннский отнюдь не считает его руководителем или инициатором победы [393] . Раймунд Ажильский, как можно догадаться, еще менее настроен в пользу Боэмунда: по его словам, решение о походе приняли сообща на совете, в покоях Адемара Пюиского; рыцари, примерно 700 человек, выступив ночью, храбро атаковали турок и обратили их в бегство [394] . Боэмунд в его рассказе даже не упомянут [395] . Альберт Ахенский называет его среди участников битвы, но не предоставляет ему какой-либо особой роли. По его мнению, речь о священной войне произнес Адемар, а не Боэмунд: «Прославленный епископ призвал их не бояться смерти во имя любви к Тому, за кем пошли они, отмеченные знаком креста, к Тому, ради которого они покинули свою родину, семью и все блага; ведь тот, кто умрет за него сегодня, будет владеть небесами вместе с Богом Воинств. Тогда, воодушевленные этой вестью, благословляющей их, они все как один объявили себя готовыми скорее умереть, нежели позорно бежать от врага» [396] .
393
Raoul de Caen, c. 55. P. 645–646.
394
Lettre n° 15 // Epistulae… P. 158.
(В тексте бумажной книги ссылка на это примечание отсутствует. Прим. верстальщика.)
395
Raymond d’Aguilers, c. 7. P. 56–58.
396
Albert d’Aix, III, c. 62. P. 382.
Беспристрастный, как обычно, Альберт добавляет, что в бой ринулись все предводители, начиная с графа Раймунда Сен-Жильского, за которым последовал Готфрид Бульонский и другие князья (в том числе и Боэмунд), — вместе они одержали победу и привезли в лагерь головы побежденных.
В христианском лагере в то время находились послы египетского халифа из династии Фатимидов. Начались переговоры насчет союза крестоносцев с Фатимидами-шиитами против турок-суннитов. Фатимиды считали крестоносцев наемниками на службе Византийской империи, с которой они поддерживали хорошие отношения. Египтяне были готовы оставить латинянам территории на севере Антиохии, которые в любом случае они уже потеряли после 1071 года. Взамен Фатимиды прежде всего жаждали завладеть Иерусалимом, который турок Азиз уже дважды у них захватывал. Однако в лагере христиан, особенно для простых крестоносцев, Иерусалим оставался главной целью похода. Из-за этого согласие между сторонами было невозможным, и переговоры быстро свернули [397] .
397
О важности этих переговоров, часто остававшихся без внимания, см.: Dajar Shakeel H. Diplomatic relations between Muslim and Frankish rulers 1097–1153 A. D. // Crusaders and Muslim in Twelfth-Century Syria / Ed. Shatzmiller M. Leyde, 1993. P. 190–215 (особенно p. 64–65) и Flori J. Pierre l’Ermite… P. 352–355.
Итак, осада была возобновлена, без каких-либо положительных изменений или надежды на благоприятный исход дела в ближайшее время. Напротив, 15 февраля Яги-Сиан призвал на помощь эмира Кербогу — таким образом, крестоносцы вновь могли оказаться в крайне непригодном для обороны положении «осаждавших-осажденных». К тому же жители Антиохии продолжали вылазки; чтобы помешать им, предводители в начале марта решили соорудить укрепленную башню напротив городских ворот у моста — её назвали «Магомерия» [398] . Для постройки потребовались технические приспособления, дерево и специальные рабочие, которых крайне не хватало с момента отбытия греческого войска. Узнав, что английские корабли вот-вот войдут в гавань Святого Симеона, Раймунд Сен-Жильский предложил предводителям отправиться к ним с небольшим войском, чтобы привести из гавани необходимых людей. Боэмунд тотчас же вызвался ехать вместе с ним, тогда как люди, оставшиеся в лагере, начали работы по возведению башни.
398
Lettre n° 17 / Epistulae… P. 166; Деяния франков… С. 173–174; Albert d’Aix, III, c. 63. P. 383 sq.; Raymond d’Aguilers, c. 7. P. 58.
Пятого
399
Об этом эпизоде и оценке потерь см.: Flori J. Pierre l’Ermite… P. 446–448.
400
Деяния франков… С. 174.
На рассвете следующего дня турки вышли из города, чтобы подобрать убитых и похоронить их вместе с оружием и одеждами. Узнав об этом, крестоносцы отправились откапывать тела врагов, чтобы снять с них оружие, украшения и золотые вещицы; они также отрезали им головы, принося их в лагерь в качестве трофеев. Такие варварские действия привели в ужас мусульман, которые, согласно Анониму, «очень печалились и скорбели чуть не до смерти. Проводя дни в скорби, они ничего не делали, а только плакали и завывали».
В неустановленное время, но перед описанной битвой, произошел эпизод, о котором рассказал Вильгельм Тирский; правда, другие хронисты, бывшие свидетелями описываемых событий, о нем не упомянули, поэтому можно усомниться в его подлинности. Тем не менее этот эпизод дает возможность, с одной стороны, понять умонастроения крестоносцев, а с другой — методы, которые молва приписывала Боэмунду. Чтобы покончить со шпионажем, которым занимались турки, смешавшись с изгнанными из Антиохии армянами и сирийцами, Боэмунд, с согласия предводителей, велел убить несколько пленников и приказал своим поварам… приготовить их, как если бы их мясо служило ему обедом. Известие об этом ошеломляющем решении, принятом на совете предводителей, он велел «пустить в массы»: отныне все схваченные лазутчики подвергнутся той же участи — они будут съедены! Соглядатаи, приняв эту хитрость за чистую монету, поспешили вернуться в город, распространив, в свою очередь, ложную информацию о каннибализме крестоносцев. Следствием этой «информационной войны» явилось то, что лазутчики из лагеря исчезли, а страх и ужас перед франками охватили весь регион. Однако такая стратегия не была изобретением Вильгельма Тирского или Боэмунда (правда, обычно такое приписывают тому, кто на это способен!). Так, Адемар Шабаннский упоминает тот же прием в связи с другим норманном, на сей раз из Нормандии: это был Рожер де Тони, применивший такую хитрость против сарацин в Испании примерно в 1018 году [401] .
401
Guillaume de Tyr, IV, c. 23. P. 189–190; Ad'emar de Chabannes, Chronikon, III, 55 / 'Ed. P. Bourgain, R. Landes, G. Pon. Turnhout, 1999, CCCM, 129. P. 174. Такую тактику, согласно мусульманским хроникам, применяли также некоторые вожди сарацин; cf. Defourneaux. Les Francais en Espagne aux XIe et XIIe si`ecles. Paris, 1949. P. 130. Гвиберт Ножанский (Guibert de Nogent, VII, c. 23. P. 242) приписывал этот прием «тафурам». О каннибализме во время Первого крестового похода см.: Chanson d’Antioche, vers 4045 sq.
В апреле 1098 года прославил себя племянник Боэмунда. Крестоносцы только возвели укрепленную башню напротив последних ворот Антиохии, которые до того времени не находились под надзором. Танкред предложил усилить гарнизон башни при помощи своих воинов — и суммы в 400 марок, 100 из которых были выплачены ему одним Раймундом Тулузским. Спустя некоторое время он перехватил обоз, снабжавший город провизией, — с этого момента Антиохия действительно оказалась изолированной от мира [402] .
402
Деяния франков… С. 176; Raymond d’Aguilers, c. 8. P. 63–64.
Отныне часы Антиохии были сочтены. Спеша рассказать о взятии города, об этом шедевре дипломатии Боэмунда, автор «Деяний франков» пропускает около шести недель осады, во время которых, по его мнению, не происходило ничего важного [403] . Призыв Яги-Сиана о помощи был услышан: Кербога, объединив многих эмиров, собрал большую армию. Сначала, чтобы обеспечить себе тыл, он намеревался захватить Эдессу, оказавшуюся в руках Балдуина Булонского, и безуспешно осаждал ее вплоть до 25 мая, после чего он решился наконец отправиться к Антиохии. В тот же день, согласно «Деяниям франков», Боэмунд, вступивший тем временем в сговор с армянином из Антиохии, предложил совету крестоносцев следующее условие: пусть город отдадут тому, кто сумеет взять его каким бы то ни было способом, с оружием в руках или хитростью. Но совет отказался: осаждали город все, терпел нужду и лишения каждый — следовательно, им должны владеть все в равной части.
403
Об этих событиях см.: France J. The fall of Antioch during the First Crusade // Dei gesta per Francos: 'Etudes sur les croisades d'edi'ees `a Jean Richard / 'Ed. Balard M., Kedar B. Z., Riley-Smith J. Aldershot, 2001. P. 13–20.