Боевой 41-й год. Тетралогия
Шрифт:
– Противника не удалось сбросить с плацдарма из-за того, что немцы захватили господство в воздухе на участке прорыва. Считаю необходимым усилить авиацию Прибалтийского фронта за счет переброски как минимум одного, а лучше двух авиакорпусов с Северного фронта.
Теперь уже сбросить немцев с плацдарма без массированного применения танковых соединений не удастся. При этом танковые соединения понесут большие потери. Поэтому, я считаю целесообразным выполнять намеченный план. Пусть и с опережением графика на четыре - пять дней.
Сейчас главная задача - задержать немцев на плацдарме еще на 2 - 3 дня. Для этого блокировать плацдарм двумя стрелковыми дивизиями фронтового резерва.
После прорыва немцев с плацдарма, Рига окажется в окружении. У нас там две дивизии и корпусное управление. Необходимо перебросить морем в Ригу еще одну стрелковую дивизию из Ленинграда с артиллерийским и зенитным усилением. В Риге сформировать дивизию народного ополчения. Вооружение для нее на складах имеется. Правобережную часть города подготовить к круговой обороне. Город необходимо удерживать, чтобы не дать немцам расширить горловину прорыва. После прорыва немцев с плацдарма, снабжение рижской группировки ляжет на Балтфлот.
С плацдарма немцы могут ударить либо на север в сторону Талина, либо на восток в сторону Пскова. Поэтому, необходимо в течение двух дней полностью укомплектовать все соединения тылового рубежа в Прибалтике от Пярну до Острова. На самые опасные направления на тыловой рубеж в районы Пярну и Пскова из резерва Западного фронта перебросить по две стрелковые дивизии и уплотнить оборону.
В общем, я считаю, что нужно действовать по намеченному плану и готовить "мешок" для 4-й танковой группы. Ближайшая задача Прибалтийского фронта: задержать немцев на два дня на плацдарме и, затем, удержать горловину прорыва с обеих сторон. Задача наркомата обороны: за 4-5 дней полностью подготовить оборону на тыловом рубеже на участке от Пярну до Острова.
– Какое мнение наркомата обороны и Генштаба?
– спросил Сталин.
Тимошенко и Шапошников поддержали Жукова, заявив, что все им предложенное реально и выполнимо.
– Молодцы финны, вовремя нам свое письмо прислали. Теперь нам легче помочь Жукову снова затыкать дырки, оставленные НКВД, - Сталин шутил, а, значит, уже успокоился.
Примечание 1. В нашей реальности СССР сам напал на Финляндию 25 июня 1941 года. Финские войска до этого никаких враждебных действий против СССР не предпринимали. Даже, против удаленной от советской территории военно-морской базы на полуострове Ханко (см. С. И. Кабанов. На дальних подступах. Москва. 1971 г. стр. 140-141). Тем не менее, 24 июня вышла директива Ставки, согласно которой, 25 июня был проведен массированный налет на финские аэродромы силами 375 бомбардировщиков и 165 истребителей (см. (40) стр. 181-182). Налет на Финляндию был проведен без объявления войны. В ответ 26 июня Финляндия объявила СССР войну. Немецкие и финские войска перешли границы СССР 30 июня. Объяснить такое безрассудное действие Сталина логически весьма трудно.
В самом деле, когда обычный человек дерется с напавшим на него здоровенным хулиганом, с его стороны глупо бить по носу еще и наблюдающего за дракой прохожего. В итоге, ему придется драться уже с двумя нападающими. Только и всего.
По мнению автора, такой поступок со стороны Сталина однозначно свидетельствует о том, что даже в конце дня 24 июня, на третий день войны он все еще
Примечание 2. Для удара возмездия по Финляндии СССР мог задействовать кроме авиации Северного фронта и Балтфлота (375 бомбардировщиков), еще и значительную часть дальней авиации (1300 бомбардировщиков). Балтийский флот на тот момент имел подавляющее превосходство над всеми другими флотами на Балтийском море. Находившиеся в боевом составе флота линкоры "Марат" и "Октябрьская революция" имели по 12 двенадцатидюймовых орудий и вполне могли сравнять с землей столицу Финляндии Хельсинки. Так что, использованная И. В. Сталиным в альтернативной реальности угроза вполне могла удержать Финляндию от вступления в войну.
25. Иванов.
Под мерное постукивание колес вагона - теплушки хорошо думалось и вспоминалось. Как явствовало из надписи на стенке вагона, он предназначался для перевозки 40 человек или 8 лошадей. Набили в него, однако, аж 58 человек - весь 2-ой учебный взвод учебной роты 314 стрелкового полка. Поэтому, лежачие места были только у половины бойцов. Василий, как командир взвода, не стал пускать это дело на самотек, а рассчитал личный состав на первый - второй и установил график: каждый боец четыре часа лежит, затем четыре часа сидит. Впрочем, потом он разрешил бойцам меняться в парах, так что вскоре бойцы перераспределились по принципу знакомства или землячества.
Теснота в вагоне не позволяла Василию заниматься с бойцами хоть чем-то с пользой. Тем не менее, памятуя о том, что безделье для бойца вредно, Василий устроил соревнования, заставив бойцов на время заниматься сборкой - разборкой винтовки Мосина, СВТ и автомата. Время засекал по часам Василия замкомвзвода младлей Приходько.
Сам Василий, устроившись у открытой двери, размышлял, глядя на проплывающие мимо сельские пейзажи Латвии. К сегодняшнему дню, 2 июля, острота воспоминаний о самом трудном первом дне войны, о гибели товарищей, уже несколько притупилась и заместилась свежими впечатлениями.
23 июня к вечеру Иванов и Лукашенко добрались на попутке до дивизионного медсанбата, расквартированного в литовском местечке Гринкишкас. Раненых было еще мало, поэтому их сразу же осмотрел врач, прописал постельный режим и еще какие-то порошки. Здесь их разлучили. После помывки Василия положили в палату для командиров, а Лукашенко - к рядовым бойцам. Впрочем, обе палаты размещались в соседних классах сельской школы. Чувствовал себя Василий сносно, только сильно звенело в ушах, и при резких движениях кружилась голова. Добравшись до койки, он сразу же уснул, не дождавшись ужина. Проснулся только через 16 часов. Как раз к завтраку.
После завтрака к Василию подошел главврач и попросил ответить на вопросы корреспондента "Красной звезды". Старший политрук, представившийся Кириллом Симоновым, оказался общительным молодым парнем лет 25-ти. Он целых два часа настойчиво пытал Василия, заставив с мельчайшими подробностями описать весь ход боя. Несмотря на появившуюся головную боль, Василий постарался вспомнить все. Такому свойскому парню, как Кирилл, отказать было невозможно. После беседы, названной Кириллом мудреным словом "интервью", Василий так устал, что снова заснул до обеда. А после обеда корреспондента в санбате уже не было. Поговорив еще с несколькими командирами и бойцами, он уехал.