Боевой друг. Дай лапу мне!
Шрифт:
– Иначе и быть не может! Статус финала очень высок. Вы там, на полигоне, поаккуратней. Не забывайте, что за вами будут смотреть во все глаза члены жюри, соперники, охрана. Возможно, и СМИ ведущих стран мира, в основном, как ты сам понимаешь, наших лучших друзей, то есть американские.
Серданов немало удивился и проговорил:
– Какие СМИ, Георгий Борисович? Состязания закрытые. Раньше журналистов к ним и близко не подпускали.
Генерал вздохнул:
– Придется напомнить тебе известную фразу Гераклита: «Все течет, все изменяется».
– С чего вдруг
– Мир, Леонид, становится все более открытым. Как это модно сейчас говорить, толерантным. Хотя этот термин, наверное, в нашем случае не подходит. Конечно, далеко не факт, что в Санкери допустят журналистов, но такое может случиться. Ты просто имей это в виду.
– Да, мир становится все более открытым и агрессивным.
– Не будем философствовать, Леонид. Сконцентрируйся на выполнении задачи. Подчиненных настрой. Вы должны победить. Иной вариант не рассматривается. У нас в центре десятки многомиллионных контрактов, которые только и ждут подписи. Но она появится лишь при наличии лицензии. Дальше продолжать?
– Не надо.
– Я доложу наверх, что команда в Суринаме. Обо всем сообщу. Ты свяжись со мной, как обустроишь команду на полигоне и оценишь обстановку в Санкери. Только, ради бога, Леня, не забывай, что разница во времени между Москвой и Суринамом составляет пять часов.
– Я все прекрасно помню.
– Удачи и до связи!
– Благодарю, до связи! – Полковник передал трубку помощнику и распорядился: – Сворачивай аппаратуру!
Капитан убрал станцию, работы закончились. Команда Серданова и экипажи сели в машины и автобус и направились к служебному выезду.
У Ил-76 встали два вооруженных охранника.
Гости из России действительно выбрались за пределы аэропорта без каких-либо проверок. Небольшая колонна встала на площадке, где ее ждали Андре Канте и какой-то местный чиновник. Комиссар не стал представлять его, сказал лишь, что этот человек покажет экипажам гостиницу и объяснит правила проживания в ней.
Автобус с пилотами поехал к современному четырехэтажному зданию с большими открытыми балконами.
Проводив его взглядом, Канте повернулся к Серданову и сказал:
– Прошу занять место в машине и следовать за моим автомобилем. В случае необходимости остановки подайте сигнал фарами.
– Хорошо.
Колонна выехала на дорогу, ведущую к полигону Санкери, минуя Парамарибо, через город Гронес. Начальник команды ехал во внедорожнике, за рулем которого сидел его помощник. Все остальные устроились в фургоне.
Вскоре капитан, следовавший за машиной комиссара ООН, покачал головой и проговорил:
– Да уж. Ну и дела.
Серданов взглянул на него:
– Что такое, Рома?
– Обидно, Леонид Андреевич.
– Не понял. Из-за чего или кого обидно? На что?
– Вы на дорогу посмотрите.
– Ну и что? Хорошая дорога, ровная, широкая.
– Вот именно, что хорошая, даже слишком. Ни одной колдобины, скола асфальта. Как зеркало. Это второстепенная дорога в каком-то богом забытом Суринаме. Об этой стране в России многие вообще ни разу не
Полковник усмехнулся:
– Не напрасно же классики русской литературы и философии говорили, что в России две беды – дураки и дороги. Это, Рома, наша отличительная особенность.
– Да, скажите еще, что национальная гордость.
– Ладно, давай оставим эту тему. Когда-нибудь и в России все наладится.
– Не думаю, что мы застанем это.
– Пусть хоть потомки поживут хорошо.
Капитан проговорил:
– Впереди мост. – Он взглянул на навигатор. – Река Комейне. Половина пути. Скоро прибудем на полигон. А мост-то, Леонид Андреевич, с двойным ограждением, с отбойниками. Это в такой глуши!..
– Да прекрати ты ныть, Рома, – не выдержал Серданов. – Везде хорошо, где нас нет.
– Но мы-то тут.
– Тут! А по мне, капитан, в России лучше, чем в любой другой стране. А я повидал их немало, на всех континентах. Если бы мне предложили работу в США, в том же Противоминном центре ООН, то я отказался бы. Дома хорошо. Особенно летом на даче. Как рассветет, удочку в руки, банку с червями и на озеро. Оно в трех километрах в лесу. Воздух чистый, ни ветерка, птички чирикают. Сядешь на бережке, забросишь леску между кувшинок, глядишь, вздрогнул поплавок. Подождал, подсек. Вот он, карась граммов на триста, трясущийся в траве. Соточку водочки пропустишь!.. Благодать. Черт с ними, с дорогами, зато природа какая! Пахнет, Рома, родиной, детством, Россией, а не как тут, не пойми чем.
Капитан улыбнулся:
– Вы так увлекательно о рыбалке рассказали, что я захотел рядом с вами посидеть, хоть и не любитель этого дела.
– Вернемся, приглашу тебя к себе. Посидим. Тогда поймешь, в чем не только беды России, но и ее прелесть.
– С удовольствием приеду.
– Но без жены.
– Само собой. Иначе никакого кайфа.
– Верно мыслишь. Женщина и рыбалка несовместимы. Грибы, ягоды – сколько угодно, но не это занятие.
Спустя десять минут машины въехали на полигон.
Территория, выделенная для проведения состязаний, делилась на три участка: А – минное поле, В – различные строения и С – лес. Финалистам необходимо было пройти их и произвести разминирование имитационных взрывных устройств. На каждый этап отводился один день. Если одна из команд при прохождении первого этапа получала преимущество по времени, то оно учитывалось в дальнейшем.
Машина подъехала к модулю, стоящему восточнее другого, уже заселенного, над которым гордо веял флаг Великобритании.