Боевые маги: несмышлёныши
Шрифт:
– Сколько еще пострадало за эту ночь? – поинтересовалась она у своего посредника.
– Один.
Ниа пожала плечами. И открыла дверку.
Оттуда замяукало, зашипело, снова замяукало.
– Иди ко мне, малыш.
Брухо достала переноску, с шипящим и одновременно плачущим котом-подростком, по настоящему золотым. Лишь кончики ушек, длинные и украшенные кисточками, чуть чернели.
Она поставила переноску на пол и опять нырнула внутрь. Ясмень-сокол, смотрящий за ее руками, заметно задрожал, побелев и покрывшись
«Он же просто наркоман, – подумал Энди, – или что-то такое же… Вот ведь»
Ниа протянула переговорщику небольшой глиняный горшок, украшенный крохотными ракушками и стеклышками. Странно, но от него шел очень ощутимый жар, такой, что мог бы спалить до костей, открой Ясмень-сокол крышку прямо здесь.
Но тот лишь схватил поданное и еле-еле удержался, чтобы не убежать, оставшись один на один со своим странным счастьем, подарившим ему длинную-длинную жизнь. Вот только остался ли он человеком? Впрочем, Энди было наплевать.
– Иди, – отпустила его брухо, – ты мне больше не нужен.
Зубочистка не отвернулась, но лицо у нее застыло маской, грозящей расколоться на мельчайшие кусочки терракоты. Ясмень-сокол, не взглянув на нее, ушел.
– Это и есть знаменитый золотой кот? – поинтересовалась наемница.
– Он самый. Вырастет, станет очень сильным.
– Его можно убить?
– Всех можно убить, – пожала плечами брухо, – но эту киску просто так не зацепишь. И ему наплевать на всю мою магию.
Зубочистка присвистнула.
– Поэтому они такие дорогие?
– Да. Их покупают ради телохранителя, который не предаст и не ударит в спину. Золотые коты любят своих людей как собаки.
– Ясно.
– Мы отправляемся через час. Здесь есть где выпить кофе?
Зубочистка пожала плечами.
– Здесь не знаю, первый раз в секторе Договора. А вот наверху точно есть хорошая кофейня, там и пончики очень даже вкусные.
Ниа кивнула.
Энди любил пончики… вроде бы. И от кофе тоже не отказался, предложи ему кто-то. За сутки он съел кусок змеи, еще живой и до сих пор оставившей жгучий след на небе и тарелку густой каши с поджаренными кусочками сала, когда братья-медведи взяли его с собой мыться и покупать новую одежду.
Может быть, в поезде его покормят?
Час прошел быстро. Энди повезло, Зубочистка принесла с собой не только картонку с четырьмя стаканчиками кофе, но и пакеты с едой. Ему перепала бутылка газировки и гамбургер, и такого вкусного он, наверное, никогда не ел. А еще картошка, целый маленький пакетик круто посыпанной и сильно масляной картошки-фри. Но он, вроде бы, стал чувствовать вкус совершенно иначе, не как еще пару дней назад.
Он просто наслаждался вкусом, упиваясь каждым откусанным куском. Пока госпожа, то ли торопясь, то ли из непонятной вредности, не забрала и не выкинула в мусорку почти половину горячего и пахнущего соевой котлетой сэндвича.
Ниа сама повесила ему на спину рюкзак и отправила по лестнице вверх, на платформу. И оглянулась, надеясь увидеть что-то нужное. Но такого не случилось.
Кто-то сдавал вещи в камеры хранения, кто-то дремал на бесплатных лавочках, кого-то остановила полиция. И поодаль, у входа в ВИП-зал, стояли два подростка: низенький и черный, в джинсовом костюме, и рыжеволосый лохматый здоровяк, высившийся над ним почти на две или даже три головы.
И все.
Глава тринадцатая: воюя – бейся своим умом и чужими руками
Карл подошел к собственной войне очень странно: заперся в кабинете Либмана, потребовал Алекса, для обучения работы в Сети, и попросил вызвать Магни. И обязательно с саквояжем зеленого цвета.
Остальные собрались в выделенном Либманом складе, заставленном разнокалиберной мебелью. Послушали Лохматого, не скрывшего случившегося, задумались. Разговор как-то не клеился, особенно после истории Мари и того же Лохматого о прогулке по Ночному экспрессу.
— Как-то страшновато. – Майка не снимала куртки, почему-то замерзнув. – Мне уже…
Она не закончила, но поняли все: ей уже жалко своего решения две недели назад. Чересчур много Карл обещал, рассказывая про будущее, и очень мало оказывалось хорошего в настоящем.
– Да-а-а. – Снег поморщился. — Не в сказку попали.
Все молчали, Лохматый скалился, с вызовом смотря на каждого и каждую. Ему-то что, так и рвется в бой, обалдуй здоровенный, о подвигах, что ли, мечтает?
— Эта… — донеслось от двери. – Я вам тута жрать принес. Будити?
Повернулись все.
Светло-салатовый ушастый гоблин, за половину дня ставший просто деталью интерьера ангара Либмана, еще и говорил. Вот так дела.
На большом деревянном подносе гоблин притащил огромную фарфоровую миску с лапшой, посыпанной ломтиками плавленого сыра, видно порванными прямо руками и странно-рыжими кусками, пахнущими тушеной рыбой.
– Это чего? — хмуро поинтересовался Лохматый.
– Ваша старшый сказала накормить. Я принес.
— Эт ясн… — еще сильнее нахмурился здоровяк. – Грю, мигрант, в чашке чо?
– Лапша.
– - гоблин посмотрел на него как на идиота. – С курицей.
– Эт курица?
– Вкусна… – облизнулся гоблин. – Не хош, мож тада моя заберу?
– Я те заберу! Ох и надо тебе язык учить. – присвистнул Лохматый. – Оставляй. Спасибо.
– Пайжалста.
И ушел, оставив несколько разномастных вилок. Никто к ним не притронулся. Столовые приборы, по ножу и, как заявил Карл, рыльно-мыльные принадлежности каждый хранил в рюкзаке.
Первым решился Лохматый, наколов рыжий кусок, явно отдающий тушеной рыбой, намотал вокруг слипшуюся лапшу с налипшими кусочками сыра, положил в рот.
Прожевал. Удивленно хмыкнул и взял еще, жуя куда быстрее.