Боевые маршруты
Шрифт:
В ходе наступления линия фронта быстро менялась, и определить ее с воздуха было трудно. Но каждый летчик знал условные сигналы своих войск. Серии ракет и белые полосы на башнях танков обозначали передний край, указывали расположение продвинувшихся вперед подразделений.
Вслед за группой Белавина на штурмовку отступающего противника вылетела пятерка Ил-2 под командованием капитана Алексея Конюхова. Когда летчики прибыли в указанный квадрат, войск там не оказалось. Наблюдая за землей, А. Конюхов заметил условный сигнал наших пехотинцев. Они указывали, в каком
– В атаку!
Штурмовики стали в круг, снизились и обрушили на противника прицельный огонь.
К исходу 6 октября войска 3-й ударной армии окончательно прорвали оборонительную полосу немцев и вышли на фронт Бардино - Каргач - Плотки Черный Двор - Городище - Остров - Фролово. Танковая бригада с мотопехотой стремительно ворвалась в Невель.
В ночь на 7 октября приступил к работе в районе озера Сенница 717-й бомбардировочный полк. Самолеты действовали парами с взаимным подсвечиванием над целью. Особый успех выпал на долю экипажей капитана А. Ерофеевского, В. Морщагина, А. Козлова, Я. Малыкива, П. Козлова.
На следующий день наступающие встретили более упорное сопротивление. Утром из района южнее озера Сенница немцы предприняли контратаку. Но, понеся ночью большие потери от ударов легких бомбардировщиков, успеха они не добились.
В разбитом штабе генерала немецких танковых войск Рейнгарда 7 октября был найден приказ. В нем говорилось:
"...Пора понять, что дело идет о жизни и смерти. Поражение означает полное уничтожение личного имущества, собственности, свободы, изгнание армии в составе рабочих батальонов в Сибирь, изгнание наших женщин, отлучение детей от матерей, поголовную стерилизацию, голод..."
Видать, плохи оказались дела у немцев, раз их генерал прибег к такому запугиванию солдат.
На помощь потрепанным частям немецко-фашистское командование перебросило с других участков фронта несколько пехотных дивизий и авиационных полков. На аэродромах Полоцка, Орши, Кувячино, Борисова и Минска, сосредоточилось до 170 "юнкерсов" и "хейнкелей", входивших в состав различных бомбардировочных эскадр. На прифронтовых площадках Дретунь, Улла, Витебск и Идрица приземлились до ста истребителей из эскадры "Мёльдерс".
8 октября над полем боя значительно возросла активность вражеской авиации. Бомбовыми ударами с воздуха немцы намеревались задержать дальнейшее продвижение советских войск. На летчиков 28-го гвардейского истребительного авиационного полка легла нелегкая задача вести борьбу с численно превосходящим противником. И они с ней справились успешно.
Однажды шестерка "Аэрокобр", ведомая Героем Советского Союза гвардии капитаном А. Смирновым, выполнив задание по разведке, возвращалась домой. Километрах в двадцати от аэродрома, над озером Сенница, летчики заметили большую группу вражеских самолетов. Шли "Хейнкели-111". Спустя какое-то время они начали разворачиваться в сторону наших войск. Требовалось как можно быстрее их перехватить. Смирнов приказал Козловскому"
Первой же атакой истребители сбили все ведущее звено "хейнкелей": Углянский- ведущего, Смирнов - левого ведомого, Чаплиев - правого. Вторую атаку произвели Козловский, Насонов и Поляков. Они вогнали в землю еще три бомбардировщика.
Весь день в небе оглушительно ревели авиационные моторы. Группы Ил-2 одна за другой вылетели на штурмовку войск противника, продвигавшихся к Невелю с северо-запада. Штурмовиков надежно прикрывали истребители. За день они сбили 9 бомбардировщиков, 3 истребителя и один самолет-корректировщик.
Особую трудность составляло то, что бои приходилось вести на высотах порядка 6000-7000 метров. Учитывая, что каждый летчик в день ходил на боевые задания по 4-5 раз, можно себе представить, как это изматывало их.
Как-то на исходе дня ко мне на командный пункт явился адъютант и доложил:
– Товарищ генерал, к вам капитан... Фамилию не назвал.
– Хорошо, - говорю, - пусть заходит.
Через порог переступил пожилой человек в помятой шинели и грязных сапогах. Шапка-ушанка была сдвинута на самые брови, и при тусклом свете я сначала не мог рассмотреть его лица. Но когда он вскинул к голове руку и озорно сверкнул глазами, я сразу же узнал Николая, хотя не виделся с ним уже много лет.
– Братушка? Какими судьбами?
– обнял я его за мокрые плечи.
– Ты же весь мокрый. Раздевайся, садись поближе к печке и рассказывай, как ты сюда попал.
Николай смущенно развел руками:
– Как попал? Война - вот и попал.
– Сколько же лет мы с тобой не виделись.
– Сколько?
– задумчиво отозвался Николай.
– Да, почитай, все двадцать лет.
– Как ты нашел меня?
– Чисто случайно. Как-то командир части спросил меня: "Авиационный генерал Полынин не родственник тебе?
– А как его зовут?
– поинтересовался я.
– Федор Петрович, - отвечает, - командует воздушной армией. Я его знаю".
– И назвал твой адрес.
Адъютант принес крепкого чая. Угощаю Николая, а он неторопливо рассказывает:
– Не сразу, но все-таки отпустил меня командир повидаться с тобой. Благо часть наша в тылу находится и неизвестно, когда ее на фронт отправят.
Помолчав немного, брат смущенно опустил глаза и сказал:
– Может, похлопочешь, чтобы здесь оставили. Воевать хочу, понимаешь... Не бойся, не подведу.
На следующий день я позвонил командующему фронтом генералу Курочкину и объяснил ему все как есть.
– Не возражаю, - сказал он.
– Только свяжитесь с командиром его части и оформите перевод.
Так Николай остался у нас. Сначала он работал на аэродроме, выполняя различные хозяйственные поручения, а потом его назначили командиром батальона аэродромного обслуживания, обеспечивавшего полк самолетов По-2. Трудился брат добросовестно, к людям относился хорошо, заботился о них. Его наградили орденом Отечественной войны 1-й степени.