Боевыми кабанами не рождаются
Шрифт:
– Вы также можете знать меня, как королеву-ведьму Агларонда, - сказала она, и от узнавания тэянцы охнули, задрожали, и — несмотря на приказ Теривеля — отчаянно принялись читать заклинания, - или, если использовать твоё последнее описание, Теривель, «эта чокнутая сука»... но я предпочитаю, чтобы меня звали Симбул.
***
За ветхими стенами дома Халлоумер от дерева к дереву перебегало нечто волосатое
– Вот это, - прошипело оно резким, сердитым голосом, который мог принадлежать мужчине, а не покрытому шрамами грязному кабану. Мускулистый гигант в кожаных доспехах, обвешанный оружием, покорно ткнул пальцем, повернулся взглянуть, туда ли попал, и шагнул вперёд, показывая в ухмылке собственные клыки. Поводок не соединял полуорка и семенящего рядом кабана, хотя на последнем был шипастый боевой ошейник. Свинья остановилась на полпути к дереву, прищурилась, фыркнула и сказала:
– Нет. Вон туда!
– Как скажете, лорд Кабан, - ответил приятным рокотом полуорк.
– Лорд Кабан, - раздался угрюмый ответ.
– Какая честь.
– Эта ветка?
– Эта, - подтвердил бойцовский вепрь.
Полуорк размотал длинную верёвку, небрежно сорвал свою маску и обмотал ею железный крюк на конце, чтобы заглушить шум. Затем он прищурился во мрак и бросил.
Ороку уже приходилось этим заниматься. Пускай по части смекалки он мог бы посостязаться с ближайшей коновязью, зато в некоторых вещах полуорк был по-настоящему хорош. Кабан смотрел, как полуорк дёрнул верёвку на пробу, кивнул головой, и затем обвязал верёвку вокруг животного, превратив её в грубую упряжь.
Они не слишком шумели — пока что — но кабан уже вспотел, несмотря на прохладный воздух. Он не рассчитывал пережить рассвет.
Ветка старого дерева, стоящего рядом со стеной, оказалась достаточно крепкой. Под сапогами Орока стена потеряла лишь камень-другой, после чего сила полуорка позволила им подняться наверх, перемахнуть через ограду и спуститься вниз. Вепрь проделал этот путь, повиснув на верёвке, как грязный мешок зерна. С холодной, жестокой уверенностью он знал; без полуорка этой дорогой ему не вернуться.
Кое-что у Орока получалось хорошо, но в остальном...
– Не туда, тупица!
– прошипел кабан.
– Не приближайся к фонарям. Свет означает, что тебя могут увидеть — а значит, увидеть нас!
Сад был старым и заросшим. Под нестриженой травой, как часовые, торчали полузарытые плиты, приподнятые корнями и весом статуй. Тёмные газоны, клумбы и грядки тянулись в одном направлении, не тронутые пока что светом восходящей луны. В другом направлении тропинка взбирались на террасу и затем снова спускалась к освещённой фонарями дороге. Дорога вела прямо к задним дверям дома Халлоумер. К счастью, сад был пуст и безмолвен.
Орок повернулся к вепрю, ожидая указаний, и боевой вепрь дёрнул рылом в сторону ближайшего пути к дому — укрытого мокрыми, давно опавшими
Они бесшумно обогнули беседку в каменной стене, затем миновали мерцание пруда. Бледные тени скользили в неглубоких водах, и кабан поставил копыто на террасу, не успев осознать, что идёт один. Полуорк вернулся, чтобы...
Половить рыбу из пруда?
– Прекрати немедленно!
– зарычал кабан.
– Из-за тебя нас поймают!
Одна из каменных статуй на террасе перед ним вздохнула и спокойно заявила:
– Уже поймали.
Кабан и Орок застыли, холодные пальцы страха сомкнулись на их сердцах — а затем боров с рычанием попятился, опустил морду, готовясь к битве, а полуорк поспешил вперёд, доставая самое разнообразное оружие из своего арсенала.
– Так и думал, что слишком сильно здесь пахнет человечиной!
– пророкотал боевой вепрь.
– Ты что, думаешь, будто возмёшь нас живьём?
– Ага, и через пару минут тебя подадут к столу на блюде с подливой, - проворчал ещё один голос — у них за спиной.
Кабан резко обернулся.
– Кто..?
– Мирт Ростовщик, к вашим услугам, - представилась коренастая и волосатая гора плоти, преградившая им путь к отступлению. Мужчина небрежно помахивал большим мечом и ещё большим топором.
Когда полуорк зарычал, вепрь снова развернулся.
– Спокойно, Орок, - одёрнул он товарища и уставился на статую — которая теперь казалась совсем не камнем, а бородатым мужчиной в грязноватой серой хламиде.
– А ты кто такой?
– Я Эльминстер, - чуть ли не весело заявила статуя, - а это — мои друзья.
Он взмахнул старой рукой с длинными пальцами. Из земли, из-за кустов вокруг полуорка и борова полукругом поднялись еще шестеро или больше серебристых теней — высокие, стройные, призрачные воители.
Вепрь хрюкнул и задрожал. Бежать было некуда; спрятаться негде. Это были сторожи-норны.
– Так получилось, - сказала женщина, величественно выступив из-за дерева, - что этой ночью вы оказались в неподходящем месте. Грабежом балуетесь?
– Дамочка, за кого вы меня принимаете?
– буркнул боров.
– Я что, похож на крадущегося вора? А этот недотёпа со здоровыми кулаками?
– Да, это правда, - пророкотал Мирт.
– Мне кажется, вы больше похожи на говорящего зверя и безнадёжного идиота.
– Ну спасибо. Огромное спасибо, - саркастично отозвался кабан.
– Мало вам обречь меня на верную смерть — так надо ещё и оскорбить! Нет уж, вряд ли. Кабаном меня звать, а этот здоровяк — Орок. Боюсь, он ещё глупее, чем кажется, так что не делайте резких движений, прошу. Вас, лорд Мощнобрюх, я не знаю, зато хорошо знаю главную леди Серебристой Луны — а раз передо мной Аластриэль, значит, этот мужчина, назвавшийся Эльминстером, скорее всего говорит правду. О боги.