Бог без машины: Истории 20 сумасшедших, сделавших в России бизнес с нуля
Шрифт:
Глядя назад, я думаю, что завоевать доверие ангелов помогли три вещи. Во-первых, недвусмысленная одержимость идеей. Мы не искали другую работу и вложили в проект все деньги. Во-вторых — системный подход. С сентября по апрель мы провели не меньше 200 встреч и конференций в Skype. А в-третьих, помогла принадлежность к Стенфорду. Нередко можно услышать истории про предпринимателей, которые берут деньги у инвесторов и тут же покупают на них дорогую машину. Теоретически так может поступить и выпускник Стенфорда, но после вряд
Впрочем, Камиль с Максом искали деньги не только вокруг Стенфорда. Как-то их познакомили с русским ангелом.
Изучив бизнес-план, тот написал что-то типа: «Не верю в вашу идею, но чего уж там, приходите, поговорим». Сидя в дорогом ресторане, он вдруг завел речь о спасении России: «У нас клуб людей, которым небезынтересна судьба страны — мы собираемся каждую неделю и обсуждаем разные интересные вещи». И еще два часа нудел о клубе, своем небольшом бизнесе в США и о славных 90-х. До Wikimart ангел не снизошел: «Меня не очень возбуждает эта история, а я инвестирую только в то, что меня возбуждает».
Макс и Камиль встретились еще с несколькими инвесторами и поняли: нечего лезть в объятья к капиталистам с родины — что государственным, что самостийным. Первым, чтобы рассмотреть проект, требуется год, вторые сами не знают, чего хотят. Гм, да, спасибо, мы пойдем искать деньги в другое место. В итоге в них вложились венчурные капиталисты из Италии, Турции и других стран.
Макс с Камилем не хотели совладельцев с компетенцией «умею вести бизнес в России» еще потому, что им было интересно строить компанию, которая функционирует без связей.
Незадолго до выпуска они разговорились с одноклассником-американцем — он предложил инвестировать тысячу долларов. Макс с Камилем посчитали, что мелкие вложения имеют смысл, если соберется пул из пятнадцати однокурсников.
Стояло кризисное лето, треть класса не знала, куда устроиться. Разослать им письмо «ввалите в нас» означало встать на табуреточку перед близкими людьми и сказать: «Верите ли вы нам так, чтобы, находясь в подвешенном состоянии, вложиться в Wikimart?»
Камиль стучал по клавиатуре и ужасно волновался, несколько раз переписывал письмо. Покрутив мышью у кнопки Send, все-таки нажал ее.
Нервничал он недолго. Поток отвечал стремительно. Каждый десятый из класса инвестировал в Wikimart.
И зачем связываться со всякими госбанками, если у тебя в совладельцах люди из Facebook, LinkedIn, Viagogo, Amazon, еBay, Google? Их можно спросить, как решена та или иная проблема в их компаниях. Доля однокурсников выглядела каплей в собранном миллионе долларов, но эти деньги излучали доверие.
Через несколько дней после выпускного аэробус с Максом и Камилем посвистел в западное полушарие. Было бы романтично думать, что в кармане Камиля летела шуршащая бумажка из китайского ресторана, обещавшая, что с ним случится самое интересное, что может случиться в жизни. Но нет, ничего такого не летело. Камиль выкинул обертку
2009–2010, МОСКВА
Среди крытых гудроном крыш, под окнами сгоревшего завода и за колючей проволокой, отделяющей зону от реки и города, торчала рыбьей костью башенка. Ее расшатанную кладку венчала острая шляпа из ржавого железа.
Чуть левее, у накаленной солнцем площадки, стояло ветхое кресло, и в нем сидел, откинувшись, человек в сорочке. Кажется, он листал газету.
Человек появился откуда-то из-за башенки, вероятно, воспользовавшись невидимой дверью. Перед ним застыла колченогая сушилка, на которой он развесил рубашки и полотенца.
Незнакомец будто сторожил башенку как единственный со смыслом и вкусом сотворенный фрагмент пространства — и дело его, казалось, заключается в очеловечивании этого самого пространства; никакая другая работа на бывшем заводе, ныне вобравшем в себя сотни офисов-постояльцев, ему предназначена не была. Вдали на эстакаде ползла электричка, и ее вагоны никак не кончались.
Камиль и Макс стояли у окна и разглядывали гудронное поле. Они сняли на бывшем заводе помещение и ежедневно созерцали электрички и человека в неизвестно откуда взявшейся на заводе башенке.
Я случайно встретил их на конференции по МВА. За зеленым сукном восседали менеджеры в костюмах. Ведущая блистала золотом, а зрители душно завидовали. Менеджеры рассказывали, где учились и какие приобрели компетенции. Посреди их спичей подпираемая слушателями дверь с трудом открылась, и в нее протиснулись двое.
Камиля я узнал сразу, хотя не видел лет семь. Для конференции он нарядился в альпинистскую куртку. Макс тоже не заморочился костюмом и, следуя стенфордской моде одеваться как хиппи, явился в майке. Ведущая недоуменно взглянула, как они садятся за стол, а потом вспомнила: «А, это наши предприниматели».
Когда подошла их очередь выступать, оба сказали что-то краткое и вдохновляющее типа «Стенфорд меняет людей и учит менять мир». Секунд на двадцать. Ведущая забрала микрофон, но тут один из топов, тоже стенфордского кроя, замахал рукой.
«Ребята выступили скромно, — хмыкнул он. — Но вообще-то перед вами крутые предприниматели. Они подняли у венчурных инвесторов миллион долларов и вернулись в Россию. Мы еще услышим о них». Зал зашумел, и после сессии к Максу и Камилю выстроилась очередь грезящих стартапами.
Они как раз набирали людей, — разумеется, А-класса — и, пока набирали, прощались со стенфордскими замашками.
Например, среди прочих соискателей пришла девочка: хочет в подразделение, которое занимается привлечением новых магазинов. Камиль объяснил ей ценности компании — здесь все друзья, нет иерархии и регалий, есть успех как следствие командной работы. Хо-хо, ответила девочка, какая командная работа, если каждый за себя, человек человеку волк, а вы капиталисты, которые эксплуатируют менеджеров и мучают сотрудников.