Бог Гнева
Шрифт:
Ткань, полотенце или рот.
Стон срывается с моих губ, когда я пытаюсь стимулировать свои мышцы, но безуспешно.
Мои пальцы замирают на мягкой поверхности подо мной. Моя грудь вздымается из-за демона, который сидит надо мной и скребет по чувствительной плоти моего сердца, а в голове — беспорядок.
Но моя киска? Она не ощущается как часть моего физического существа. Или, скорее, ощущения, проходящие через нее, являются отдельными.
Она бурлит успокаивающей энергией. Я сосредотачиваюсь на ней,
И тут же события снова обрушиваются на меня. Маска. Погоня. Особняк с привидениями. Попадание на палубу. Кровь. Нож.
Все.
Моя грудь вздрагивает, и я тихо стону, когда удовольствие омывает меня, медленно, но верно развязывая узел в моих мышцах.
Его зубы покусывают мою самую интимную часть, и я понимаю, что это точно его рот, а не тряпка или полотенце.
Неужели Джереми опустился на меня, пока я была в отключке?
Это так ужасно.
Или так и должно быть, потому что мысль о том, что он снова взял меня, не заботясь о том, проснулась я или нет, возбуждает.
Не то чтобы я призналась в этом вслух.
Боже, мне так стыдно за то, как сильно мне понравился мой первый раз. Я знала, что у меня есть ненормальные наклонности с шестнадцати лет, но всегда думала, что они останутся спрятанными в темных уголках моего сердца в виде недоступных фантазий.
Никогда в своих самых смелых мечтах я не думала, что у меня хватит мужества действовать в соответствии с ними.
Поэтому тот факт, что я не только согласилась на условия Джереми, но и позволила его зверю трахнуть меня, превзошел все мои ожидания и разбил их в пух и прах.
И вау.
С каких это пор я произношу слово «трахнуть» даже в мыслях?
Этот мужчина появился в моей жизни совсем недавно, но он уже развращает меня. Заставляет меня желать и думать о вещах, которые никогда не должны были увидеть свет.
Мои попытки полностью открыть глаза снова проваливаются, а может быть, я просто слишком устала, чтобы сделать это, поэтому не пытаюсь сделать это и пытаюсь сосредоточиться на окружающей обстановке.
Его рот исчез, вызвав холодную дрожь и карту мурашек.
Мое тело чем-то покрыто, и, вероятно, я лежу на матрасе.
Может быть, он привез меня в коттедж? Я в какой-то степени осознавала это, когда он нес меня на руках раньше.
Однако все, что было после этого, как в тумане. Я определенно заснула, если мне приснился этот кошмар о моем якобы законченном прошлом.
Я чувствую присутствие Джереми рядом со мной. Невозможно игнорировать удушающую интенсивность, исходящую
Именно так я почувствовала, что он преследует меня все те недели назад. А поскольку он потусторонний, его отсутствие тоже можно почувствовать, вот почему я была необъяснимо пуста, ходила с рассеянная повсюду на случай его появления.
Сейчас я не только чувствую его, но и ощущаю его запах, запах дерева и кожи, и чувствую тепло, исходящее от него. Странно ассоциировать тепло с кем-то вроде Джереми, но это так. Тепло. По крайней мере, в его теле течет горячая кровь.
Его личность, однако, ледяная.
Не говоря уже о девиантности.
У него такой тип сексуально отклоняющегося поведения, который присущ серийным убийцам.
Это ненормально, опасно и может привести его на деструктивный путь.
Что это значит для меня, если мне это нравится?
Мой вопрос остается висеть в темноте, когда он появляется в прорези моих глаз, одетый во все черное, как падший ангел, но я не вижу его целиком.
Лишь мельком вижу его грудь, намеки на татуировки, идущие вдоль мышц, и его руки.
Большие, покрытые венами, разрушительные руки, которыми он трогал, прощупывал и владел мной.
Джереми стягивает простыню с моей груди, и мои соски надуваются и напрягаются от трения ткани.
Я чувствую на себе его грубый взгляд и гнусный подтекст, не имеющий иной цели, кроме как поглотить меня.
Только Джереми мог заставить кого-то чувствовать себя неуютно в собственном теле одним лишь взглядом.
Кончик его пальца нажимает на мой сосок, и порез, полученный ранее, горит, но Джереми не останавливается.
Я сомневаюсь, что он вообще знает, как это сделать. Это странно, учитывая, что он самый самоконтролируемый человек из всех, кого я знаю.
Он сжимает сосок, пока я не начинаю извиваться, затем скользит тем же пальцем к моей шее, к пострадавшему, покрытому синяками месту, которое он укусил, и снова нажимает.
Мои губы раздвигаются, и из горла вырываются тихие стоны. Этот звук только приглашает его применить больше силы, как будто моя боль — это его удовольствие.
Как будто он наслаждается тем, что доводит меня до края своими порочными прикосновениями и злыми руками.
— Такая, блядь, хрупкая, lisichka. Мне нравится то, какая ты чувствительная, — размышляет он, тон слегка дружелюбный.
Я хочу утонуть в нем.
Я хочу, чтобы он вечно говорил со мной таким тоном. Если звериный вариант, который был раньше, превосходил мои фантазии, то сейчас я предпочитаю именно этот вариант.
Заботливый.
Ну, заботливый, возможно, это преувеличение, но он, по крайней мере, не говорит так, будто ненавидит меня.