Бог Гнева
Шрифт:
Анни тоже хотела бы быть здесь, но она все еще не обрела полную свободу и должна постоянно находиться под наблюдением своих охранников. Она также живет в особняке Язычников.
Я бы предпочла не находиться в месте, где много людей, громкой музыки и хаоса, но я готова сделать это вместо того, чтобы позволить Аве напиться, а потом некому будет о ней позаботиться.
Кроме того, любое место лучше, чем моя голова.
Я просто не рассчитывала, что Лэн присоединится к нам, потому что А: он не тусуется
Это было полторы недели назад, а я до сих пор чувствую жжение в горле, когда глотаю.
Еще одно прикосновение к моему плечу, едва заметный толчок, и я чувствую его дыхание на своей шее.
Я смотрю на Лэна, который в своей повседневной одежде выглядит щеголевато, не прилагая усилий. Это непринужденная ухмылка и аристократические черты лица. Он делит их со своим братом-близнецом, но Брэн выглядит элегантным и утонченным.
Он не более чем дьявол.
— Что тебе нужно, Лэн?
— Не дуйся из-за такого пустяка.
— Пустяк, — говорю я шепотом, чтобы остальные не услышали. — Ты только что назвал поджог пустяком?
— Никто не пострадал.
— Джереми пострадал. — Моя грудь сжимается, как это бывает всякий раз, когда я думаю о нем.
— Нет. Он выжил. — Пустой взгляд Лэна остается на месте, и я с горечью понимаю, что действительно не знаю этого человека.
Я провела двадцать лет в его орбите и около трех лет влюблена в него, и все же я понятия не имею, кто он, черт возьми, такой.
— Он был ранен, Лэн, — повторяю я. — Он был ранен и нуждался в медицинской помощи.
— Он все равно выжил, как кошка с девятью жизнями. И еще, подожди, почему ты так переживаешь из-за Джереми? Разве ты его не ненавидишь?
Переживаю.
Так вот как это выглядит со стороны? Что я переживаю?
Ава сказала нечто подобное, когда я продолжала задавать вопросы Анни, как только она смогла снова встретиться с нами за обедом.
— Почему ты так в это ввязалась, Сеси? — спросила она, сузив глаза.
Я отмахнулась от нее, но теперь посмотрела в лицо Лэна.
— Потому что я неосознанно вызвала пожар после того, как ты использовал мою добрую волю в сатанинских целях.
Он смеется, хлопая себя по коленям, но ни одна из эмоций не достигает его глаз.
— Не слишком ли ты драматизируешь? Это эффект Реми, не так ли?
И тут меня осеняет. Для Лэна все это — шутка, игра, в которую он играет, забава, которой он предается.
Его не волнует, кого нужно сокрушить, пока у него есть то, что он хочет.
Я всего лишь пешка на его шахматной доске, которую он использовал и выбросил.
— Кто-то произнёс имя моей светлости? — Реми вскочил рядом с нами. — Не говори за моей спиной, когда здесь все в сборе.
—
— Ерунда. — Он обнимает его по-братски. — Вот так, вот так, не чувствуй себя одиноким, приятель.
Брэн вздыхает.
— Он даже не знает значения этого слова.
— Не ревнуй, — говорит Лэн с ухмылкой и совершенно непринужденно, наслаждаясь тем, что его брат-близнец слишком сильно подзадоривает его.
Он такой, будь то с друзьями или семьей. Человек — это текучая материя, которую можно и нужно использовать.
Думаю, я только сейчас поняла, до чего он готов дойти.
— Вы что, боретесь за мое внимание? Не делайте этого, я не смогу выбрать! — Реми отпускает Лэна и садится рядом с Крейтоном. — У меня есть только один отпрыск, большое спасибо. Я знаю, что ты скучаешь по Анни, даже если не говоришь этого, но я составлю тебе компанию.
— Ты ему безразличен. — Ава поднимает свой бокал. — Может, тебе стоит спасти свое достоинство, пока ты можешь.
— О, прости. Мы все еще говорим обо мне? Потому что вся эта речь могла быть направлена на тебя. Твое достоинство рассыпается и умирает на полу, пока мы разговариваем.
— О, готовься к смерти сученок.
— Давай, сучка.
Ава вцепилась ему в горло, и они ссорятся без конца, случайно раскрывая секреты друг друга. Глин, у которой аллергия на конфликты, пытается выступить посредником и разнять их. Брэн предлагает им напитки, чтобы охладить их.
Ни то, ни другое не помогает.
Обычно я принимаю сторону Авы. Во-первых, это весело — раззадоривать Реми. Во-вторых, она может не подавать виду, но ее задели его слова, а я этого не допускаю.
Но я не могу заставить себя двигаться или говорить. Отчасти это связано с тем, что Лэн здесь.
Раньше, когда он приходил к нам, я всякий раз замирала от восторга и внутренне ахала. Теперь мне неловко.
Я не хочу сидеть рядом с ним, зная, что он сделал. Прошло много времени с тех пор, как я поняла, что не интересую его больше, чем друг детства, но это первый раз, когда, наконец, приняла это.
Я жду, что боль прорвется сквозь меня, но ее нет. Сейчас это просто тупые уколы, и я не уверена, из-за него ли это или из-за чего-то другого.
Сделав глоток напитка, я проверяю свой телефон. Это глупая привычка, которая появилась у меня с тех пор, как в мою жизнь ворвался другой дьявол.
Последнее сообщение, которое я отправила, все ещё там. Прочитано.
Конечно, он не ответил. Да и зачем?
Кроме того, в тот момент я была слишком напряжена, думая, что действительно причинила боль человеку, каким бы чудовищным он ни был, иначе я бы не отправила ему это сообщение.