Бог хаоса
Шрифт:
Ох!
Крест был прекрасен — изящный, серебряный, с узором в виде обвивающих его листьев. На очень тонкой серебряной цепочке. Клер вынула крест и почти не почувствовала его веса.
— Я… — От потрясения она едва не утратила дар речи, — Он такой красивый.
— Против вампов он не действует, — сказал Шейн, — Ну, честно говоря, я не знал этого, когда покупал его для тебя. Правда, он серебряный, а серебро — все-таки защита. Надеюсь, тебе понравится.
Это не какой-нибудь скромный подарок. У Шейна мало денег — он подрабатывал то здесь,
— Я не могу… он слишком дорогой, — Сердце Клер бешено колотилось, мысли путались, она не знала, что нужно сказать, что сделать. Повинуясь внезапному порыву, она положила крест в коробочку, защелкнула ее и протянула Шейну. — Не могу.
Он криво улыбнулся.
— Это не кольцо или что-нибудь в этом роде. Возьми его. Кроме всего прочего, он не подходит к моим глазам.
Сунув руки в карманы и ссутулившись, он вышел.
Клер посидела, сжимая во вспотевшей руке кожаный футляр, а потом снова открыла его. Крест мерцал на черном бархате, прекрасный и блестящий, а потом… начал расплываться, когда на глаза набежали слезы.
Ее переполняли чувства, слишком сильные для хрупкого тела.
— О господи!
Это не просто подарок по случаю. Шейн потратил много времени и сил, чтобы купить его. Это любовь, действительно любовь.
Дрожащими пальцами Клер взяла крест, надела цепочку на шею и застегнула ее со второй попытки. Вышла в коридор и, не постучавшись, открыла дверь Шейна. Он стоял у окна, глядя наружу, и показался ей немного другим. Старше. Печальнее.
Он повернулся; серебряный крест приковал к себе его взгляд.
— Ты идиот, — сказала Клер.
Он задумался и кивнул.
— Это правда, по большей части.
— И поэтому ты идешь и делаешь все эти ужасные вещи…
— Знаю. Я же сказал, что по большей части был идиотом.
— Но у тебя есть и хорошие черты.
Он не улыбнулся.
— Так тебе нравится?
Она погладила теплый серебряный крест.
— Я же надела его, разве непонятно?
— Но это не означает, что мы…
— Ты сказал, что любишь меня.
Он закрыл рот, внимательно вглядываясь в ее лицо, и кивнул. На скулах проступили красные пятна.
— Так вот, я тоже люблю тебя, а ты по-прежнему идиот. По большей части.
— Никаких возражений. — Он сложил на груди руки, и Клер постаралась не замечать, как напряглись его мышцы. — Ну что, переезжаешь?
— Придется. Может, завтра ночью…
— Клер, пожалуйста, будь откровенна со мной. Ты переезжаешь?
Сейчас она держала крест в горсти; он грел руку, словно маленькое солнце.
— Пока не могу. Сначала нужно постирать все, а это может занять целый месяц. Ты видел, какая груда.
Он засмеялся. Казалось, силы оставили его, и он рухнул на неубранную постель. Клер подошла и села рядом. Он обнял ее.
— Жизнь — незавершенная работа, которая никогда не кончается, — сказал Шейн, — Моя мама часто так говорила. Я — лучший
Клер вздохнула и расслабилась в его теплых объятиях.
— Хорошо, что мне нравятся парни, знающие толк в техобслуживании.
Он был готов поцеловать ее, когда над их головами послышался шум.
Кроме чердака, выше ничего не было.
— Слышала? — спросил Шейн.
— Да. Похоже на шаги.
— Фантастика! Я думал, эти порталы работают только на выход, — Шейн сунул руку под кровать и достал кол, — Нужно сказать Майклу и Еве. Возьми, — Он протянул ей второй кол, с серебряным кончиком, — Настоящий убийца вампиров. Смотри не повреди его.
Она взяла кол, побежала к себе и нашла тонкий серебряный нож, который дала ей Амелия. Куда его спрятать? А, вот что надо сделать. Она проткнула дыру во внутреннем кармане джинсов, достаточно большую, чтобы сунуть туда нож. Джинсы плотно прилегали к телу, прижимая нож к бедру. К тому же он был гибкий и не бросался в глаза.
Она выбежала в коридор и прислушалась. Комната Евы была пуста. Постучав в дверь Майкла, Клер услышала, как где-то вдалеке испуганно вскрикнула Ева.
— Что такое? — спросил Майкл.
— Что-то происходит, — ответила Клер. — Наверху, на чердаке. Можешь выйти?
Майкл, похоже, обрадовался этому известию не больше Шейна.
— Замечательно. Буду через секунду.
Послышались звуки приглушенного разговора, шелест ткани. Клер попыталась отогнать образ одевающегося Майкла — жутко сексуальный, по правде говоря, — потому что это был… ну, Майкл, да и не о том сейчас надо было думать.
Например, о том, кто там наверху, на чердаке.
Дверь распахнулась, и выскочила Ева, красная, растрепанная, застегивая пуговицы на рубашке.
— Это не то, что ты думаешь. Это просто… Ладно, плевать, это в точности то, что ты думаешь. И что теперь?
Что-то упало и покатилось по полу чердака. Ева подняла взгляд, как будто могла пронзить им потолок, и подскочила, когда Майкл, в расстегнутой рубашке, дотронулся до ее плеча и приложил палец к своим губам.
В комнату вошел Шейн, с колами в обеих руках, и бросил один Майклу.
— А мой где? — одними губами спросила Ева.
— У тебя своих полно, — так же беззвучно ответил Шейн.
Ева закатила глаза, кинулась в свою комнату и появилась оттуда с большим черным мешком, подвешенным на груди наискосок наподобие патронташа. Порывшись в нем, она достала кол со своими инициалами.
— Видите? Это с урока труда. Я недаром училась в школе.
Майкл нажал кнопку и бесшумно открыл потайную дверь. Наверху света не было, на лестнице — тьма-тьмущая.
Майкл, с общего согласия, шел первым — вампирские глаза и все такое. За ним Шейн, потом Ева. Клер замыкала шествие, стараясь не производить шума, хотя полностью это не получалось ни у кого, поскольку ступени скрипели под тяжестью четырех пар ног. Наверху Клер уткнулась в спину Евы и шепотом спросила: