Бог-Император Дюны
Шрифт:
— В очень старую, но по новым правилам!
— По твоим правилам!
— По-твоему, было бы лучше, если бы я вернул все вспять, к КХОАМу и ландсрааду и Великим Домам?
— На Тлейлаксе говорят, что больше нет ландсраада. Что никакого реального самоуправления ты не допускаешь.
— Ну что ж, тогда я мог бы отойти в сторонку ради Бене Джессерит. Или, может быть, ради икшианцев или тлейлаксанцев? Тебе бы хотелось, чтобы я нашел другого барона Харконнена, который завладел бы властью над всей
Айдахо опять покачал головой из стороны в сторону.
— Монолитная и централизованная сила — это опасный и изменчивый инструмент, когда оказывается не в тех руках, — сказал Лито.
— А твои руки — как раз те самые?
— Не уверен насчет моих рук, но скажу тебе, Данкан, насчет тех рук, что были до меня, я уверен. Я знаю их.
Айдахо повернулся к Лито спиной.
«До чего же очаровательный, совершенно человеческий жест, — подумал Лито. — Неприятие в сочетании с признанием уязвимости».
Лито проговорил в спину Айдахо.
— Ты совершенно справедливо возражаешь против того, что я использую людей без их согласия.
Айдахо повернулся к Лито, чтобы взглянуть на утопленное в серой рясе лицо, чуть вскинул голову, всматриваясь в синие глаза Лито.
«Он изучает меня, но у него есть только мое лицо, чтобы судить обо мне», — подумал Лито.
От слуг Атридесов всегда требовался наметанный взгляд, умеющий до тонкости разбираться в глубинном смысле всего отражающегося на лице и в движения тела их властелинов, и Айдахо был не из последних в понимании своих сюзеренов, — но тут было видно, как он понемногу сдается, признавая, что раскусить Лито ему не по зубам.
Айдахо откашлялся.
— Что может быть худшим из того, что ты от меня потребуешь?
«До чего же в духе Данканов!» — подумал Лито.
«Нынешний Данкан просто классичен. Айдахо не изменит вассальной преданности роду Атридесов — а присяга эта принадлежит сейчас мне, нынешнему представителю рода. Но дает при этом понять, что не зайдет за пределы своей личной этики».
— Я попрошу тебя охранять меня, где это только будет необходимо. И еще попрошу тебя охранять мой секрет.
— Какой секрет?
— Что я уязвим.
— Значит, ты — не Бог?
— Не в этом высшем смысле.
— Твои Рыбословши говорили о мятежниках.
— Мятежники существуют.
— Почему?
— Они молоды, а я не убедил их, что мой путь — лучше. Очень трудно в чем-нибудь убедить молодых. Они от рождения знают слишком много.
— Я никогда в своей жизни не слышал, чтобы Атридесы подобным образом глумились над юностью.
— Может быть, это оттого, что я настолько всех старше старость, помноженная на старость. И моя задача становится все трудней с каждым проходящим поколением.
— В
— Находясь со мной, ты придешь к пониманию этого.
— Что произойдет, если я тебя подведу? Твои женщины меня уничтожат?
— Я стараюсь не отягощать Рыбословш виной.
— Но ты отяготишь меня?
— Если ты это примешь.
— Если я обнаружу, что ты хуже Харконненов, я восстану против тебя.
«До чего же похоже на Данкана. Все Данканы мерят зло по Харконненам. Как же мало они знают о зле».
— Барон пожирал целые планеты, Данкан. Что может быть хуже этого? — сказал Лито.
— Поглотить империю.
— Я беременен моей империей. Я умру, давая ей жизнь.
— Если бы я мог в это поверить…
— Ты примешь на себя командование моей гвардией?
— Почему я?
— Ты самый лучший.
— Я так представляю, это опасная работа. Ведь так и умерли несколько моих предшественников, выполняя твою опасную работу?
— Некоторые из них.
— Хотелось бы мне обладать их воспоминаниями!
— Ты не смог бы остаться самим собой, обладая еще и их воспоминаниями.
— Однако же, я хотел бы узнать о них.
— Ты узнаешь.
— Значит Атридесы до сих пор нуждаются в остром ноже?
— У нас есть работа, которую может выполнить только Данкан Айдахо.
— Ты говоришь… мы… — Айдахо сглотнул, поглядел сначала на дверь, потом на лицо Лито.
Лито заговорил с ним в манере Муад Диба, но своим собственным голосом.
— Когда мы в последний раз поднялись к съетчу Табр, моя верность принадлежала тебе, а твоя — мне. На самом деле ничего с тех пор не изменилось.
— Это был твой отец.
— Это был я! — повелительный голос Муад Диба, исходящий из огромной туши Лито, всегда потрясал гхол.
Айдахо прошептал:
— Все вы… весь род… в этом одном… теле… — Айдахо осекся.
Лито безмолвствовал. Это был решающий момент.
Вскоре Айдахо позволил себе этакую бесшабашную ухмылочку, которой он некогда славился.
— Тогда я буду обращаться к первому Лито и к Полу, к тем, кто лучше всего меня знает. Используйте меня хорошо, потому что я любил вас.
Лито закрыл глаза. Такие слова всегда причиняли ему страдание. Он знал, что любовь — это то, перед чем он более всего уязвим.
На выручку пришел подслушивающий Монео. Он вошел и сказал:
— Владыка, должен ли я представить Данкана Айдахо твоей личной гвардии, которой он будет командовать?
— Да, — одно единственное слово, все, на что Лито оказался способен.
Монео взял Айдахо под руку и увел.
«Славный Монео, — подумал Лито. — Такой славный. Он слишком хорошо меня знает, но я отчаиваюсь в том, что он когда-нибудь поймет».