Бог из клетки
Шрифт:
– Талла? – чего в его голосе оказалось больше? Страха, непонимания, радости? – Ты… Откуда?
С каждым новым словом его голос теплел, будто в него парным молоком вливалась надежда. Неужели решил, что она бросилась догонять, передумав? Но тут он скользнул глазами по её наряду, и осталось лишь недоумение пополам с разочарованием.
– Ты ведь не выдашь меня? – прошептала Талла. – Дэй, мне надо бежать отсюда. Ты видел меня утром, с Асиром. Под вуалью была я, понимаешь?
– Не понимаю, – Дэй мотнул головой, теперь он казался чужим и холодным,
– Я сбежала из Соланира, теперь понятнее? Он хочет вернуть меня отцу, я не позволю. И тебе не позволю, если решишь, помешать!
Дэй стоял молча бесконечно долго. Смотрел на неё, и Талла никак не могла разгадать, какие мысли скрывает его неподвижное лицо.
– Как ты убежала, где Асир?
– В шатре… – ответила она, не понимая, зачем он вообще спрашивает. А потом догадалась. – Живой, но не может двигаться. Его яд… Не знаю, надолго ли хватит. Дэй, пожалуйста! Каждое слово – несделанный шаг прочь отсюда.
Ну почему, почему она остановилась? Что если он?.. Дэй резко дёрнул головой в одну, в другую сторону, будто и правда искал, кого звать на помощь. А потом схватил Таллу за предплечье.
– Пусти! – она дёрнула руку.
Ей будто ледяной водой в лицо плеснули. Захотелось кусать, рвать ногтями, только вырваться, чтобы никто не держал! Чтобы больше никто, никогда…
– Талла! Талла! Прекрати!
Звук его голоса – глухой, далёкий, будто между ними три каменных стены. Талла не хотела разбирать слов, она рвалась из его хватки, точно кошка, которую решили искупать в тазу. Вдруг Дэй отпустил её.
– Талла! Тише, ничего я тебе не сделаю, только перебудишь всех.
Она не верила, не хотела верить. Никому больше. Нужно бежать, бежать, бежать! Но Дэй был прав, они и так подняли шум, хорошо ещё двое, оставшихся дежурить, не решили прийти и разобраться, в чём дело.
– Талла, иди за мной.
Дэй говорил с ней так, будто увещевает бьющегося в истерике ребёнка. Почему-то это сработало. Она правда успокоилась, пошла за ним, за его голосом. Впереди отдыхали привязанные к деревьям кони. Дэй отвязал тонконогую пегую лошадь и вручил повод Талле.
– Забирай и скачи отсюда.
– Это твоя?.. – дрожащим от недоверия голосом спросила она.
– Моя. Ну, давай, торопись. Асира задержу.
Талла не посмела забраться верхом прямо здесь. Молча повела лошадь вдоль кромки леса, оглядываясь на Дэя. Он точно отдаёт? Правда? С губ сорвалось неслышное «спасибо». Но в темноте Дэй наверняка не видел. Он и не смотрел уже, сразу развернулся и двинулся к костру. Предупредить, чтоб не останавливали? Или наоборот? Нет, глупость, зачем бы тогда лошадь дал?
И всё равно под рёбрами всё затрепыхалось. Талла поспешила вскарабкаться в седло, крепко-крепко сжала повод. Наездница из неё была никудышная – ездила только в женском седле тихой рысью, ещё и стремена, подлаженные под высокого Дэя, оказались страшно длинны, но будь что будет. Она дважды вонзила пятки в бока лошади, посылая её в галоп. Послушная пегая с места рванула
Замелькал лес, заструился под копытами тракт. Поначалу из Таллы даже мысли вышибло, только успевала хватать воздух короткими вздохами, да стискивать ноги на боках лошади, чтобы не вылететь из седла. Но потом пегая, едва отдохнувшая от целого дня пути, выдохлась, перешла на мелкую рысь. И Талла даже обрадовалась. Тело начинало жаловаться, а бёдра будто окаменели.
Теперь она ехала и думала, что же значили слова Дэя? Как он собирался задержать Асира? Только бы не решил… Нет, нельзя ему делать таких ужасных вещей! Ещё и из-за неё. Ну почему, почему он такой?.. Тепло окутало сердце, а поверх – колючим одеялом сдавил стыд. Даже не поблагодарила…
Лошадь то ускоряла бег, то переходила почти на шаг. Талла, подстраиваясь под ритм, то дремала в седле, то снова до боли сжимала повод. К воротам Амстрена она подъехала, когда солнце уже поднялось высоко, то и дело пряча лицо под вуалью полупрозрачных облаков.
В другое время Талла извелась бы, думая, как девушке в мужской чужеземной одежде проехатить мимо стражи. Сейчас она просто выпалила, что везёт срочное послание от господина Блауна, и беспрепятственно въехала в город. Уверенности открываются любые двери. Но радость требовала слишком много сил, которых у Таллы уже не оставалось. Только отдалённое торжество на самом донышке сердца – Асир не догнал!
В гостиницу она буквально влетела, хотя ноги умоляли рухнуть прямо на пороге. Не посмотрела даже на опешившую хозяйку – не узнала, что ли? Ступеньки, ступеньки, ступеньки – слишком много. На каждой бёдра разрывались от боли. Ничего, сейчас уже отдых… Две двери совсем рядом, и Талла не колебалась и мгновения, выбирая, в которую ворваться первой.
– Марбл! – она без стука толкнула дверь.
Та отлетела к самой стене, распахивая перед Таллой безликую и безжизненную чистоту. Пустоту.
Ни одной вещи, напоминавшей о Марбл. Настежь раскрытые дверцы пустого шкафа, прибранная кровать, застеленная свежим бельём… Будто комнату только что готовили для нового жильца, может, потому она и оказалась открытой?
Но… Почему? Как? Марбл должна была ждать… Должна ведь? Если бы её поймали, вещи остались бы на месте, а так… Выходит, она просто собралась и уехала? Но зачем, почему не дождалась? Ведь и двух суток не прошло! И как же глаз? Может, отдала?
Едва справляясь с заходящимся сердцем, Талла толкнулась в другую дверь. Их с Итером комната была проплачена вперёд и выглядела нетронутой. Только и бога в ней не было. Сговорились, сбежали? Нет, не могли, Талла помнила его неприязнь, что бы Марбл ни предпринимала, как бы ни пыталась приластиться.
Ноги уже не просто ныли – умоляли об отдыхе. Вон кровать, такая мягкая, уютная, хотя бы не минуточку… Но Талла заставила себя не чувствовать, не слышать. Ей нужно всё узнать, всё понять. Прямо сейчас – нужно.