Бог из машины
Шрифт:
Разумеется, в устройстве чудо-оружия эрн Фрэнген разобрался гораздо быстрее своей бывшей подчиненной, да и в подсказках ее не нуждался. И – кто бы сомневался! – моментально нашел в конструкции винтовки Лау несколько недоработок и спорных моментов.
– Первое и основное, Кэдвен, это патрон. Хоть режь меня, но мне не нравится картонная гильза. Ты сама знаешь, как мгновенно размокает от сырости современный бумажный патрон – так вот этот придет в негодность так же быстро.
– Хм, – выпятила губу Грэйн. – Зато наконец-то хоть кто-то догадался сделать его унитарным. Это – огромный прыжок вперед, согласись.
– С
– Ну, хорошо, – ролфийка нахмурилась. – Но в этой конструкции самое важное – вот эта игла, накалывающая капсюль. Латунь она не пробьет. И что же делать?
– Вот когда я буду знать, что с этим делать, Кэдвен, тогда и получу премию Оружейного Двора Е.С.О. А пока что… – он развел руками. – Но вот тебе одно предложение, на пробу: что, если поместить капсюль не внутри патрона, а на донце гильзы? Тогда можно будет сделать иглу короче и толще, следовательно, прочнее. Но ты права в одном – этот монстр и в самом деле изменит лицо современной войны. Чую, что плотные ряды и стройные колонны вскоре останутся только для парадов. Встречать в плотном строю огонь из таких малышек – самоубийство. Кстати, я пока не видел, как она стреляет.
– Тут у них достаточный запас, – Грэйн показала на плотно набитую готовыми патронами коробку. – Так что, если нас вдруг начнут штурмовать, можно будет и опробовать.
– Первый выстрел будет твой, – усмехнулся Фрэнген. – Ну, а потом дашь и мне поиграться?
– Разумеется, эрн, – она улыбнулась в ответ. – К слову, о штурме… как думаешь, стоит ждать чего-то подобного?
– Кэдвен, ну подумай сама – кто может попробовать нас отсюда выбить? Охрану мы сняли так тихо, что и листика на окрестных кустах не шелохнулось.
– Полиция? Нет… – Грэйн по привычке пожевала губу. – Нет, у них наверняка недостаточно полномочий. В конце концов, если полиция заинтересуется, что происходит в этом домике, мы возьмем за шкирку Эгнайра и выставим его в окошко, чтобы он их успокоил. Гарнизона тут… можно считать, что нет. Ополчение?
– Угу, – ролфи даже не попробовал скрыть глумливый смешок.
Эрна Кэдвен кивнула, соглашаясь. Ополчение из лавочников и менял против боевой группы обученных ролфийских диверсантов – это даже не смешно.
– Разве что подкатят пушку? – предположила она.
– Это ту трехфунтовку, из которой они устраивают салют по праздникам, что ли? Ну-ну. Пока подкатят, да пока наведут… Эрн-Рэймси успеет не только дойти до нас, но и выкатить пару бочек «Слез Морайг» в честь победы. Нет, Кэдвен, единственное, что может нам здесь угрожать, – это колдовство диллайн. И храмовая стража… – он успокаивающе улыбнулся. – Но не переживай. Укрытие неплохое, да и мы все – ребята стреляные… Хм… – бывший комендант вдруг повел носом и дернул ухом, прислушиваясь. – Мне кажется – или что-то подозрительно потемнело?
– Что? – Грэйн насторожилась и дернулась было к двери в прихожую, но он удержал ее.
– Будь здесь. Тебе есть чем заняться.
И быстро вышел, на ходу окликая часового.
Эрна Кэдвен сморщила нос и чихнула. Ей отчего-то почудился вдруг запах горящих
– Грэйн! – дернула ее за рукав подобравшаяся поближе шуриа. – Грэйн, это – набат?
– А мне показалось, то ли канонада вдалеке, то ли гроза, – пожала плечами ролфи. – А впрочем… О, снова!
Теперь ошибки не было. Вдалеке, в Ициаре звенел пожарный набат.
Алезандез Лойх и Форхерд Сид
Первую половину ночи он промучился от изжоги и резких внезапных болей в животе. Кишки словно на куски разрывало, за грудиной пекло, а в глотке пересохло так, что жажду невозможно было утолить ни водой, ни магией. Алезандез списал дурное самочувствие на изобильный ужин. Суп с креветками и осьминогами был лишним, и бланманже на десерт, к слову, тоже. Не пошли морские твари и сытные сласти впрок, оттого и бунтует чрево. Когда страдающий тив осушил кружку настоя зверобоя, тысячелистника и сушеницы – стало немного легче, но не настолько, чтобы сразу заснуть. Что ж делать, пришлось пускать в ход магию. Обращать волшебство исцеления на самого себя под силу только очень опытному чародею-эсмонду, да и не всегда это дозволено. Но кто в указ столь несвоевременно занемогшему предстоятелю?
Молитва-заклинание, естественно, подействовала почти сразу. Дышать стало легче, в животе улеглась боль, и как-то потянуло в сон.
«Ну и ладушки! Главное – провести церемонию, а потом займемся врачеванием. Может, даже на диетку сядем, – утешал себя эсмонд, засыпая. – Посидим на овсяночке с киселиками, и все пройдет».
Поутру он чувствовал только общую слабость в конечностях.
– Ничего-ничего. К обеду… то бишь к полудню расхожусь, – успокоил Алезандез своего помощника – тива Форхерда.
Ритуал требовал сосредоточения, полного отрешения от всех мирских забот, а когда тебя собственные руки-ноги едва слушаются, то сконцентрироваться будет нелегко.
– Если необходимо, то мы вполне можем перенести на завтра.
– А вот и не можем! – отрезал эсмонд. – Мне ли вам объяснять, что нынче самое подходящее время для нанесения превентивного удара? Когда эрнРэймси подойдет к окраинам Ициара, будет поздно. А случится это уже завтра.
Чувствуя рвущееся наружу недовольство патрона, Форхерд поспешил удалиться. Алезандез – человек сложный и злопамятный, как настоящий шуриа, даром, что диллайн. Ему лучше не противоречить в неподходящий момент, а то аукнется потом.
А денек-то выдался жаркий, и непролившаяся гроза отомстила жителям Ициара, ударив по их головам солнцепеком, а тела обернув во влажную ткань духоты. В такой день не то чтобы чародействовать, даже заставить себя поесть и попить – тяжкий труд.
Столь приятный в ношении шелк торжественных одеяний сегодня омерзительно лип к коже, которая нестерпимо зудела от каждого прикосновения. Алтарь, незримый свет которого давал глазам отдохновение, сиял так, что по лицу тива Алезандеза струились слезы. Наверняка его помощникам думалось, будто патрон пребывает в благоговейном трансе и мокрые дорожки на его округлых щеках от душевного умиления. Созерцать божественное – это же истинный восторг. А потому морды других священнослужителей аж лоснились от счастья. К горлу подкатила тошнота.