Бог из машины
Шрифт:
– Щенок тебя выпустил, – догадалась эрна Кэдвен, прикидывая расстояние для прыжка.
Эгнайр всхлипнул.
Брат Мастер сверкнул золотом глаз и усмехнулся.
– С дороги, сука.
– Нет, – спокойно сказала Грэйн. – Хочешь резать парня – режь. Он нам только мешает. Но тебя я не выпущу, пушистик.
За спиной у Мастера несколько раз дернулись ноги Удэйна. Соратник, кажется, приходил в себя.
«Да помоги же ему, Локка! И мне!» – взмолилась ролфийка и повысила голос, сделав осторожный шаг вперед:
– Удивлен, пушистый? Щенок мне не нужен, – повторять,
Эгнайр плакал молча. Крупные прозрачные слезы прочертили светлые дорожки по закопченным грязным щекам внука Священного Князя, а одна повисла на кончике носа. Лау озирался, совершенно по-птичьи резко поворачивая голову, но ножа не выпускал.
– Заткнись!
Удэйн силился приподняться и проделать это бесшумно, а Грэйн не могла даже знака ему подать, даже глазами повести, чтобы и не пробовал, чтобы… Ждать! Ждать, брат-волк! Ты поймешь, когда, клянусь, поймешь…
– И послали меня вовсе не за ним, просто так оно совпало, – эрна Кэдвен вздохнула, еще на одну долю дэма продвигаясь ближе: – Бывает же! Вилдайр о нем не знает, говорю тебе, и не надо ему про такое знать. Ролфи-тив! Ха! Меня за тобой послали, Лау, тебя я должна взять. И я тебя возьму, будь уверен. А парня режь хоть сейчас. Ну, что ждешь? Режь! Ну? Давай! Давай, брат!!!
Удэйн понял, он все-все понял, и терпел, и ждал – и сделал, как надо. Не дернул Мастера за ноги на себя, как сделал бы почти любой на его месте, а толкнул вперед. Тот качнулся на Грэйн, инстинктивно взмахивая рукой, утратив равновесие всего на миг – а большего и не надо. Ролфийка прыгнула не на Лау, а на скейн. Перехватить, навалиться, не думать! Все-таки оцарапанный щенок визжал, как девчонка.
– Вон! – пропыхтела Грэйн, всем немалым весом своим повисая на брате Мастере. «Пушистик», мать его, хоть и тощий, силен оказался, как буйвол. Ничего себе, «человек науки»! – Вон пошел!.. Брат! За ним!.. Приказ!
Удэйн и сам понимал, что боец из него сейчас никакой, и послушно поковылял к выходу.
– Что теперь, сука? – Диллайну тоже приходилось нелегко, Лау пыхтел, будто паровой станок на суконной мануфактуре. – Взяла?
Тратить дыхание на ответ Грэйн не пришлось. Через плечо профессора она увидела вдруг, как тоненькая огненная змейка стремительно пробежалась от тлеющего карниза по перегородке к полке, к пахучей лужице какой-то прозрачной дряни, натекшей из разбитой склянки… пламя, бездымное и почти невидимое, взвилось бесшумно и в один миг, а потом… Взрыв!
Падая, ролфийка потянула на себя Лау, но не чтобы спасти изобретателя от взрыва, а чтобы самой прикрыться
Через разбитые окна да в свете пожара все, что происходило внутри, Джоне было видно прекрасно. Все-все – и как непонятным образом освободившийся из кладовки брат Мастер, он же профессор Лау, приставил нож к горлу Эгнайра Акэлиа, и как на него наступает разъяренная Грэйн. Затем ролфийка сцепилась с профессором, что-то взорвалось, и они повалились на пол. Больше низенькая шуриа ничего уже не видела. И прежде чем загорелась дверь, наружу выскочил Эгнайр и кое-как выполз Удэйн с окровавленной головой.
– Помогите же ей, капитан! – крикнула перепуганная шуриа Фрэнгену.
А крыша уже горела, а значит, эрна Кэдвен рисковала оказаться погребенной заживо под рухнувшими стропилами.
Начала лопаться черепица, и Джона не выдержала.
– Грэйн! Грэйн!
Шуриа змейкой вывернулась из рук Тиглата, нырнула под локтем капитана и стремглав ринулась на помощь подруге. Она легкая, она проскочит внутрь и успеет вытащить названную сестру, свою дорогую, милую, родную ролфи.
– Куда? Стоять!
Фрэнген успел поймать женщину в самый последний момент. Почти за пресловутый змеиный хвостик, если посчитать таковым пояс платья.
– Назад! – рявкнул он и по-волчьи прыгнул прямо в огонь.
В объятиях Локки совсем не страшно. И не жарко вовсе – тепло и так покойно, так сладостно приникнуть к раскаленному сердцу богини, смотреть в ее яростные немигающие очи, затихнуть под сенью ее крыл… Зачем отталкиваешь меня, Мать Огня? Зачем? Там, за кругом твоего пламени, за кольцом твоих рук – боль, и раскаленный свинец льется в горло вместо глотка воздуха, и…
– Кэдвен!!! Вставай! Встать!
Он тянул ее из-под уже воняющего горелым мясом тела диллайн, подхватив под мышки, и рычал, ругая так, как умел только один…
– Кха…
– Встать! Шлюхина дочь! Давай, помогай ножками! Ну?! В окно!
Грэйн совсем ничего не видела в дыму, да и слух ее подводил, а ноги все никак не желали слушаться. Застрявшие в раме осколки выбитого стекла прочертили кровавые бороздки по плечам и животу.
– Что зад отклячила, дурная сука?! Пошла! Ну!
Там, снаружи… Воздух!
Сильный толчок сзади – и Грэйн вывалилась на улицу головой вперед, чуть не свернув себе шею. Но упасть окончательно ей не дали. Выпрыгнувший следом Фрэнген снова обхватил ее и рывком вздернул на ноги. И прижал к себе, оттаскивая подальше от горящего дома.
– Ну и отожралась же ты на офицерских харчах, Кэдвен, – буркнул он. – Наела себе такую задницу, что по ней можно эскадроны на учения гонять!
– А… кха… – отозвалась она и вдруг всхлипнула. Всего лишь один раз, но щеке почему-то стало мокро.