Бог как иллюзия
Шрифт:
Через пять месяцев после публикации двенадцати карикатур тщательно спланированная «обида» и «оскорбление» вызвали взрыв ярости. Демонстранты в Пакистане и Индонезии жгли датские флаги (интересно, где они их взяли?), раздавались истеричные требования извинений от датского правительства. (Извинений за что? Датчане не рисовали карикатур и не публиковали их. Просто они живут в стране со свободной прессой, и, возможно, гражданам многих мусульманских стран трудно это понять.) Норвежские, немецкие, французские и даже американские (но, заметьте, не английские) газеты перепечатали карикатуры в знак солидарности с «Юлландс постен», что только подлило масла в огонь. Начались погромы посольств и представительств, бойкот датских товаров, угрозы физической расправы с гражданами Дании и представителями Запада в целом; в Пакистане жгли христианские церкви, не имеющие никаких связей с Данией или Европой. Во время нападения и поджога ливийскими
18
Independent, 5 Feb. 2006.
За голову «датского карикатуриста» пакистанский имам назначил цену в 1 миллион долларов США — по-видимому, он не знал, что карикатуры рисовали двенадцать разных художников, и уж наверняка не подозревал, что три самых оскорбительных изображения вообще не печатались в Дании (а, кстати, откуда бы поступил этот миллион?). В Нигерии мусульманские участники протеста против датских карикатур сожгли ряд христианских церквей и изрубили на улицах ножами нескольких христиан (чернокожих нигерийцев). Одного из них затолкали в резиновую шину, облили бензином и подожгли. В Великобритании демонстранты несли плакаты с надписями «Смерть оскорбителям ислама», «Зарубим насмешников над исламом», «Европа, ты умрешь: гроза близится» и — по-видимому, без намеренной иронии — «Обезглавим считающих ислам религией насилия».
После описанных событий журналист Эндрю Мюллер взял интервью у ведущего «умеренного» британского мусульманина, сэра Икбала Сакрани. [19] Возможно, по меркам современного ислама он и является умеренным, но в репортаже Эндрю Мюллера тем не менее поражает замечание, сделанное Сакрани по поводу вынесенного Салману Рушди за написание книги смертного приговора: «Пожалуй, смерть для него — слишком легкое наказание». Эта фраза постыдным образом отличает позицию говорящего от твердых взглядов его мужественного предшественника на посту «самого влиятельного британского мусульманина», покойного доктора Заки Бадави, предложившего Салману Рушди убежище в своем доме. Сакрани сказал Мюллеру, что очень обеспокоен датскими карикатурами. Мюллер тоже был обеспокоен, но по другой причине: «Меня беспокоит то, что непристойная, выходящая за рамки разумного реакция на несмешные рисунки в неизвестной скандинавской газете заставит людей поверить, что… ислам и Запад разделяет непреодолимая пропасть». Сакрани же выражал свое одобрение британским газетам, не перепечатавшим карикатуры, на что Мюллер осторожно выразил разделяемое всей нацией подозрение, что это было сделано «не столько из уважения к чувствам мусульман, сколько из желания уберечь оконные стекла».
19
Andrew Mueller, An argument with Sir Iqbal, Independent on Sunday, 2 April 2006, Sunday Rewiew section, 12–16.
Сакрани объяснил, что «личность пророка, да будет мир ему, почитается в мусульманском мире исключительно высоко; любовь и почтение к нему трудно выразить словами. Они превышают любовь к родителям, к супругам, к детям. Это часть веры. Также в исламе существует запрет на изображение пророка». Но это, по замечанию Мюллера, подразумевает, что:
Ценности ислама должны главенствовать над ценностями остальных — и последователи ислама именно так и полагают, аналогично тому, как сторонники любой другой религии верят, что только им известен истинный путь, свет и правда. Если людям хочется любить жившего в VII веке проповедника больше, чем собственные семьи, это их дело, но другим вовсе не обязательно принимать это всерьез…
Беда только в том, что, если вы не принимаете это всерьез и не ведете себя соответствующим образом, вам угрожают физической расправой в масштабе, которого ни одна из религий не знала со времен Средневековья. Остается удивляться, зачем нужно подобное насилие, учитывая, как пишет Мюллер, что «если ваши клоуны хоть в чем-то правы, карикатуристы все равно попадут в ад — разве этого не достаточно? А тем временем, если вы так печетесь о вреде, наносимом репутации мусульман, почитайте отчеты «Международной амнистии» о Сирии и Саудовской Аравии».
Многие заметили контраст между истерической «обидой», выказанной мусульманами, и готовностью, с какой арабские средства массовой информации печатают стереотипные антиеврейские карикатуры. На проводимой в Пакистане демонстрации против
В ответ на весь этот нелепый скандал порядочные либеральные газеты осудили насилие, сделали дежурные заявления о свободе слова и в то же время выразили «уважение» и «симпатию» глубокой «обиде» и «страданиям», причиненным мусульманам. Эти «обида» и «страдания», не забывайте, не были болью или насилием, причиненными какому-либо человеку; всего лишь несколько капель чернил в газете, о которой никто за пределами Дании и не услышал бы, если бы не преднамеренная кампания подстрекательства к насилию.
Я не сторонник оскорбления или причинения страданий ради страданий. Но меня поражает и удивляет непропорционально привилегированное положение религии в наших, во всех других отношениях светских, обществах. Политикам всех мастей приходится мириться с неуважительными изображениями собственных физиономий, и никто не устраивает по этому поводу погромов. Так что же особенное заключено в религии, что мы отдаем ей такое необычно почтительное уважение? Как сказал Г. Л. Менкен: «Мы должны уважать религию ближнего, но только таким же образом и настолько же, насколько мы уважаем его мнение о том, что его жена — красавица, а его дети — вундеркинды».
Продемонстрировав, как религиям достается непомерное, заранее обеспеченное уважение, я хочу в этой связи пообещать следующее касательно моей книги. Я не буду стараться никого намеренно оскорбить, но и не собираюсь надевать белые перчатки и выказывать более почтения религии, чем сделал бы это в отношении любых других предметов исследования.
Глава вторая
Гипотеза бога
Религия одного века — это художественная литература другого.
Ветхозаветный бог является, возможно, самым неприятным персонажем всей художественной литературы: гордящийся своей ревностью ревнивец; мелочный, несправедливый, злопамятный деспот; мстительный, кровожадный убийца-шовинист; нетерпимый к гомосексуалистам, женоненавистник, расист, убийца детей, народов, братьев, жестокий мегаломан, садомазохист, капризный, злобный обидчик. У тех из нас, кто познакомился с ним в раннем детстве, восприимчивость к его ужасным деяниям притупилась. Но новичок, особенно не утративший свежести впечатлений, способен увидеть картину во всех подробностях. Каким-то образом получилось, что сын Уинстона Черчилля Рэндольф сумел остаться в неведении о содержании Священного Писания до тех пор, пока оказавшиеся вместе с ним в военном лагере Ивлин Во и другой однополчанин, тщетно пытаясь как-то от него отделаться, не поспорили с молодым Черчиллем, что он не сможет одолеть Библию за пару недель. «К сожалению, результат оказался не таким, как мы ожидали. Он никогда раньше не видел ни строчки из Библии и пришел в ужасное возбуждение — беспрерывно зачитывал нам вслух цитаты, восклицая: “Могу поспорить, вы и не подозревали, что в Библии такое может быть!” Или просто хлопал себя по бокам и фыркал: “Боже, какое же дерьмо этот бог!”». [20] Томас Джефферсон, будучи гораздо лучше начитанным, придерживался аналогичного мнения: «Христианский бог — ужасно неприятное создание: жестокий, мстительный, капризный и несправедливый».
20
Mitford and Waugh (2001).
Но нечестно нападать на такую легкую жертву. Правомерность гипотезы бога не стоит оценивать на основе качеств ни ее самого неприятного воплощения — Яхве, ни его пресной противоположности — «доброго, кроткого и безропотного Иисуса». (По справедливости нужно признать, что этот бесхарактерный образ обязан своим существованием больше викторианским христианам, нежели самому Христу. Что может быть тошнотворнее, чем стишок г-жи С. Ф. Александер: «Деткам нужно Иисуса любить, / Как он, послушными, добрыми быть»?) Я не собираюсь нападать на личные качества Яхве, или Иисуса, или Аллаха, или любого другого отдельного божества, такого как Ваал, Зевс или Один. Вместо этого дадим гипотезе бога более четкое определение: «Существует сверхчеловеческий, сверхъестественный разум, который намеренно задумал и сотворил Вселенную и все, что в ней находится, включая нас». В данной книге я отстаиваю другую точку зрения: «Любой творческий разум, достаточно сложный, чтобы что-либо замыслить, может появиться только в результате длительного процесса постепенной эволюции». Творческие мыслящие существа, будучи продуктами эволюции, неизбежно появляются во Вселенной на более позднем этапе и, следовательно, не могут быть ее создателями. Согласно данному определению, бог — это иллюзия, и, как станет ясно из последующих глав, довольно пагубная.