«Бог, король и дамы!»
Шрифт:
— Да ладно тебе, — Жером ткнул друга в бок. — Хочешь, шепну нужным людям словечко — и они перережут ноги его лошадям?
— Лошадей жалко…
— Тогда… можно ему в отеле дымоходы забить, — предложил Жером новую проказу.
Глаза Александра загорелись. Подобная проделка и впрямь была великолепна!
— И вообще, хватит болтать. Смотри, сколько у тебя денег. Пять ливров его милости и итальянец дал шесть су. Что делать будем?
— Пирожки купим и Смиральде ленту, — немедленно предложил Александр.
— Пирожки мы и так возьмем, — снисходительно возразил Жером, — а ленту,
Пока друзья с аппетитом поглощали пирожки с требухой, а также пришедшиеся весьма кстати сыр и сидр, пока выбирали нарядную ленту, пока неугомонный Александр нырял с моста Менял и мальчишки искали Смиральду, тени удлинились чуть ли не вдвое. И Смиральда объявилась вовсе не там, где ее ожидали. Была у нее дурная привычка: появляться из ниоткуда и исчезать в никуда. При виде ленты девушка скорчила недовольную гримасу, уверяя, что только глупцы тратят деньги на подобные пустяки, однако пожелала украсить себя немедленно. Покрутилась перед друзьями, приняла кокетливую позу и, наконец, приготовилась выслушивать новости, которые Александр собирался на нее вывалить. Лишь когда мальчик запнулся и ни с того ни с сего замолчал, Смиральда, всегда подмечавшая подобные мелочи, нахмурилась:
— Ну, и что там случилось с этим дворянином? Носилки под ним что ли провалились?
— Ничего под ним не провалилось… — отозвался Жером. — Просто он посулил мне двадцать ливров, а из-за него, — короткий кивок на Александра, — я эти двадцать ливров потерял.
Смиральде не требовалось ничего разъяснять. Она осуждающе посмотрела на мальчишек и наконец фыркнула: «Ну и болваны!» Александр вскинул голову:
— А что же… что же я — идти должен был, да? Не желаю я! Это противно!
— Подумаешь, — девушка пожала плечами. — Противно ему… За деньги мог бы и потерпеть. Уж если этот вельможа Жерому двадцать ливров обещал — тебе бы еще больше дал…
— Я не шлюха!
— Ну спасибо, — Смиральда обиженно поджала губы. — Ты не шлюха, ты просто дурак. И вообще, чтобы шлюхой быть, надо еще уметь что-то.
Александр замолчал, чувствуя, что обидел Смиральду, и не зная, как загладить вину. Девушка тоже молчала. Однако в конце концов обида заставила ее заговорить.
— Тебе то хорошо — никакого риска, а я залететь могу.
— Как это? — не понял Александр.
— А так! — огрызнулась Смиральда. — Забеременеть. Думаешь приятно всякую гадость пить, да еще думать, подействует она или нет?! А ты все ленточки, сережки… И дал же Всевышний такую красоту идиоту! Нет, право, — девушка вскочила, — ты на себя посмотри. Тебя приодеть — так вообще загляденье будет!
Беглый паж только упрямо замотал головой.
— А что, что еще ты будешь делать? — горячилась Смиральда. — Думаешь, всю жизнь на шее мэтра Кабоша просидишь? Он, конечно, хороший человек, хоть и палач, но ведь и совесть знать надо…
— Я отработаю, — сквозь слезы прошептал Александр.
— Как? Пойдешь к мэтру в подручные? Так он тебя не возьмет — его за это вздернут. А вором станешь — сам на виселицу угодишь.
— Я дворянин! — вскинулся мальчик.
— Да кто это знает и кто тебе поверит? Только шкуру за самозванство спустят, а потом все равно — на перекладину. Нет, Александр, дороги
Александр отвернулся.
— Я… я в комедианты пойду — у меня талант.
Шлюха выразительно постучала пальцем по лбу.
— Ну точно дурак — додумался… Да этих бродяг даже на кладбище не хоронят — как собак при дороге зарывают. И тоже, между прочим, по ночам знатных господ развлекают. А то не угодишь, так они палками отдубасят, а угодишь — жена или муж слуг с дубьем пришлют…
— Это только у нас так, а в Италии все по-другому! — заспорил Александр. — Там комедианты во дворцах живут, перед кардиналами и папами представления дают!
— Угу, — скептически протянула Смиральда. — А кто ночами тех же кардиналов развлекает? То-то все твердят о любви по-итальянски…
— Да что вы все об одном и том же… — попытался вставить словечко Жером. — Пошли лучше гулять…
Смиральда в упор смотрела на Александра, не обращая ни малейшего внимания на сына палача. Беглый паж опустил голову.
— Я в армию пойду…
— Ну и будешь спать с вонючими солдатами, — заключила шлюха. — Им, знаешь ли, тоже развлечения надобны. Нет, Александр, уж если быть чьей-то забавой, так забавой вельмож в Лувре. А то через пару месяцев Кривой Жан тебя сам к делу приставит, и на Жерома не посмотрит, и даже на мэтра. Просто спрячет тебя на недельку-другую и будешь ты на него работать. С Кривым Жаном не поспоришь. А если тебя стража заловит, так вот Жером и будет тебя пороть. Думаешь не выпорет? Выпорет-выпорет, не сомневайся. Он и меня выпорет.
Александр в потрясении уставился на друга. Жером взъерошил волосы.
— Ну что ты ко мне привязалась?! Что я виноват, что у меня ремесло такое?
— Не ной, — Смиральда была настроена решительно. — Ты лучше расскажи этому болвану, что ему еще кроме порки причитаться будет, коль скоро Кривой Жан на него лапу наложит.
Сын палача виновато отвел взгляд.
— У позорного столба выставят… и клеймо наложат…
— Но я же не хочу… не хочу этим заниматься… — возмутился Александр.
— Так что же им — Кривого Жана наказывать? Удумал… — шлюха даже руками всплеснула. — Тебе еще повезет, если Кривой Жан тебя какому-нибудь вельможе продаст. Только знаешь, лучше самому покровителя найти. Чего ради Кривого Жана кормить? Он и так упитан, дальше некуда.
Александр ткнулся лицом в сложенные на коленях руки и разрыдался. Жером укоризненно взглянул на Смиральду. Девушка передернула плечами.
— Хватит сырость разводить! Не маленький!
— Что же мне делать? — казалось, мальчик не слышит окрика подруги. — Что делать?!
— Как что? — Удивилась шлюха. — Учиться надо. Ты хоть и красивый — но ужас до чего неуклюжий! Поговорю я сегодня с нужным человеком, он тебя ремеслу обучит… Вернешься в Лувр… Главное, понаглее будь и деньги за все бери. Может, какая-нибудь дама возьмет тебя под свое покровительство, а, может, какой-нибудь шевалье. Знаешь, с мужчинами дело иметь гораздо лучше. Женщины — они что? — у них мужья, любовники, братья, куча других родственников. Возьмут и прирежут в темном закоулке. А мужчины — сами себе господа.