Бог паутины
Шрифт:
— Не успела. Рейс подвернулся в самый последний момент. С билетами напряженка.
— Не могла приличную шубейку себе прикупить? — Марго повесила куртку на плечики и подхватила посыпавшиеся из сумок пакеты.
— Мне и эта сгодится. Не думай — она теплая, на гагачьем пуху… Ну, как тут у вас?
— Как всегда. И на том спасибо.
— Что верно, то верно, — Антонида поправила волосы. — Вот уж не ожидала тебя тут застать.
— Кто-то же должен сидеть с papa?
— Но ведь Новый год на носу. У тебя, наверное, масса хлопот?
— Ничего, как-нибудь… Мы решили никуда не
— Нет, — чистосердечно улыбнулась Антонида. — Что деется!.. Отец спит?
— Как младенец. Я недавно заглядывала. К чаю сам подымется, выйдет… Ему определенно лучше и — стучу по дереву! — не заговаривается… Тяпнуть с дороги не хочешь?
— Пожалуй, не повредит, — Антонида облегченно перевела дух и, скинув туфли, забралась на софу.
— Коньяк, виски?.. Я тут всего напасла.
— Водочки нет?
— А то!.. Хочешь «Бледи Мери» сделаю?
— Не откажусь… Как мальчики?
— Андрей звонил третьего дня с какого-то острова, — небось, сам не знает, куда занесло, — а Владик совершенно от рук отбился. Чуть не круглые сутки торчит на Сретенском. Дорвался до техники. Зачем только Андрей разрешил? Ведь последний год у ребенка! Сейчас, правда, каникулы, но все равно… Я уже на медаль не надеюсь.
— Не волнуйся. И так поступит. Теперь не то, что в наше время, конкурс пустяковый… А я как знала! — Антонида спрыгнула на пол и принялась раскладывать на ковре хрустящие, сплошь в рождественских звездах свертки, завязанные золотистой тесьмой с затейливыми бантами. — Вам прямо под елочку! Тут все расписано: что и кому… Губки не в счет, — она отложила в сторону пластиковый пакет с изображением дельфина. — Нежные, как дыхание младенца.
— Сама собирала?
— Скажешь тоже! — Антонида лихо опрокинула ледяную водку с подсоленным и подпорченным томатным соком. — В самый раз и вкусно! — она никак не решалась заговорить о смерти Климовицкого, хотя понимала, что Марго думает о том же и ждет. Конечно же, ей важно узнать подробности, но даже те несколько скупых слов по телефону дались непросто. К естественному чувству неловкости примешивалось тоскливое ощущение вины. — Останешься ночевать?
— Нет, Саша обещал заехать с приема. У них там, в Кремле, сабантуй.
— Без тебя?
— Представь себе… Да и не хочется, если честно.
— Я тебя понимаю.
— Как он погиб?
— Достойно, — сразу нашлось пусть банальное, но верное слово. — Не знаю, кому от этого легче, но Павел Борисович умер своей смертью. Он был единственным, кого не достала пуля. Ушел на дно и не выплыл. Утонул, как показало вскрытие, — испытывая неимоверное облегчение, словно свалив с себя непосильную ношу, Антонида взяла Марго за руки. — Пуля убийцы не достала его, понимаешь? Лучшего конца я и себе бы не пожелала.
— Не болтай глупости, — отрешенно пробормотала Марго. — Мог бы еще жить да жить…
— По крайней мере, он не испытал того ужаса, что пережили другие… Не годами измеряется жизнь, нет, не годами. О Павле Борисовиче еще долго будут вспоминать, помяни мое слово. Он сумел достичь невозможного, понимаешь? Ему это было даровано…
Марго молча покачала головой. Она вовсе не страдала, как это могло показаться
— Почему их убили?
— Кто может знать?.. Высказываются всякие предположения. Я привезла газеты. По-моему, это тот же случай, что у нас. Убийство не будет раскрыто.
— Газеты на греческом?
— Не найдется, кому перевести?.. Не беспокойся: есть и на английском, и на немецком — специально для тебя захватила. Думаю, у нас тоже перепечатали.
— До меня как-то не дошло.
— В общих чертах все сводится к трем версиям. Полиция полагает, что владелец яхты мог заниматься нелегальными археологическими операциями и стал жертвой мафии, контролирующей торговлю антиквариатом. Так или нет, не мне судить. Пишут еще, что ливийские агенты охотились за американцем — был там такой Блекмен, который будто бы работал на ЦРУ. Павла Борисовича тоже не обошли вниманием. Поскольку он прибыл на Крит из Израиля, сделав остановку в Египте, грешат на арабских террористов. В общем, сплошной бред. Единственная реальная зацепка — это пропавшие компьютерные диски. Намекают на какие-то опасные тайны. По-моему, обычная газетная утка, дутая сенсация, чтобы завлечь читателя. Чего только не наворочено: и флот НАТО, и греко-турецкий спор из-за Кипра, и даже какая-то черная месса в компьютерной сети. Надо мальчиков расспросить, как такое вообще возможно.
— Зачем?
— И верно, совершенно не нужно. Заведомая дичь… Но я все никак не доберусь до главного, о чем пишут и о чем действительно стоит писать… Когда на обратном пути из Атлантики мы бросили якорь в Пирее, фотографии Климовицкого красовались на первой полосе. Он сделал потрясающее открытие, сопоставив дату вулканической катастрофы на Тире с последующими событиями, описанными в Библии. Заключительные радиокарбонные и дендрохронологические исследования были проведены в Афинах на его материале и по его методике. Результат потрясающий.
— Думаешь, мне это что-нибудь говорит — дендрохронологические? Язык, и то сломаешь. По-человечески можешь объяснить?
— Об исходе из Египта хотя бы понаслышке знаешь?
— Это когда Моисей по пустыне водил?
— В Библии сказано, что блуждание в пустыне продолжалось сорок лет, а по расчетам теперь получается — сорок пять. Ничтожное расхождение — всего пять лет! Нужно время, чтобы по достоинству оценить столь выдающееся достижение. Жаль, что он так и не узнал о своем успехе… Наверняка верил и ждал. Счастье в погоне за счастьем, в предвкушении удачи. Достигнутое перестает радовать. По себе знаю. Наверное, потому, что лично мне доставались одни разочарования… Мы ничего не нашли у Азор.
— Ничего-ничего?
— Разве несколько глыб с пресновидными фораминиферами? Их нельзя считать бесспорным свидетельством опускания суши. Обломки откуда-то могли занести на дно течения и вообще… Сама не знаю, о чем говорю. Прости меня, дорогая.
— За что, Тиночка? Бог с тобой! Ты-то в чем виновата? Кабы знать все наперед, жить бы стало невмочь. Чему быть, того не миновать, как ни старайся… Где его похоронят, не знаешь?
— Греки просили помочь разыскать родственников. В конечном счете им решать.