Бог Разрушения
Шрифт:
— Подними меня, — пытаюсь показать одной рукой, затем указываю на него и на себя.
— Ты не слушала меня, когда я отправлял тебе все эти сообщения. Почему я должен слушать тебя? — он скользит рукой между моих бедер и раздвигает их. — Кроме того, мне нравятся страх и похоть в твоих глазах. От этого мой член становится чертовски твердым.
Он больной мудак.
Самый опасный псих, о существовании которого я и не подозревала, и все же мое тело жаждет того, что он обещает.
Моя
Он грубо гладит меня поверх трусиков.
— Знаешь, что я сейчас сделаю?
Я качаю головой.
— Нет? Тогда давай я тебе расскажу. Я собираюсь трахнуть тебя, Мия. Жестко. Так, как тебя еще никогда не трахали. Я не стану облегчать тебе задачу и не остановлюсь, когда станет слишком. Даже если ты будешь ломаться и разлетаться на кусочки.
Мои губы приоткрываются. Почему меня это… заводит?
Он тянет меня так, что моя спина упирается в выступ, берет в руки ткань и рвет ее с такой силой, что у меня перехватывает дыхание. Трусики и чулки падают в клочьях, некоторые еще висят на мне, а остальные рассыпаются по земле.
Я не могу не заметить исчезающие следы от засосов и укусов, которые он оставил на моей внутренней стороне бедер, когда прикасался ко мне в последний раз. Я могла бы каждый день смотреть на них в зеркало и гладить их каждую ночь.
Мысли улетучиваются, когда его пальцы впиваются в мои скользкие складки.
— Твоя жадная киска такая мокрая для моего члена. Ты позволишь мне использовать твою дырочку так же, как я использовал твой рот, не так ли? Ты будешь извиваться, стонать и показывать мне свое маленькое эротичное личико, пока я буду выбивать из тебя эту непокорность, не так ли?
Я отвечаю лишь приглушенным звуком.
Он шлепает меня по киске, и мои бедра дергаются. Яростные мурашки распространяются по моей чувствительной коже.
Все еще держа меня за талию, он быстро расстегивает брюки и вытаскивает свой очень твердый, очень большой член. Я никогда не видела его таким возбужденным, до такой степени, что вены становятся фиолетовыми.
Он прижимает меня к себе и отпускает мой живот. Мои ноги автоматически обвиваются вокруг его гибкой талии, чтобы я не упала обратно в кусты. Подошвы моих ботинок погружаются в заднюю часть его бедер, когда перила врезаются мне в позвоночник.
Лэндон хватает меня за бедро и впивается подушечками пальцев в мягкую, чувствительную плоть рядом с моим центром.
— Ты совершила ошибку, предположив, что для тебя доступны другие члены. Я преподам тебе ценный урок: пока я дышу, ты принадлежишь только мне. Моя, чтобы владеть. Моя, чтобы трахаться.
Почему?
Я хочу спросить, прощупать, проникнуть под металлическую броню, которую он носит как утонченный фасад, и разорвать ее на части.
Я хочу гораздо большего,
Лэндон немного отстраняется, затем входит обратно.
— Твоя киска сделана на заказ для меня, маленькая муза. Ты чувствуешь, как она сжимает мой член?
Его встречает еще большее сопротивление, и он обхватывает пальцами мое горло, душа меня, пока все, что я могу видеть, это его лицо. Надвигающееся, подавляющее и полностью контролирующее.
— Расслабься, Мия. Не похоже, что ты девственница.
Мои внутренние стены трескаются и разлетаются на тысячи осколков. Мои легкие горят, а матка сокращается с пугающей периодичностью. Я задыхаюсь, когда теплая жидкость просачивается мне между бедер.
Лэндона наконец замедляет темп, когда смотрит в пространство между нами. Его глаза сужаются при виде того, что, как я предполагаю, является моей кровью, когда его пальцы сжимаются на моем горле.
— Либо у тебя сейчас удачно начались месячные, либо ты солгала мне. Что именно?
Я поднимаю подбородок, даже когда боль обжигает меня изнутри. Мне нужно, чтобы он сделал что-нибудь, чтобы остановить это чувство.
— Ты девственница? — его голос звучит потемневшим и искаженным в моих звенящих ушах.
Я впиваюсь ногтями в его руку, которая обхватывает мое горло, и сжимаю.
— Закончи то, что начал, гребаный ублюдок, — говорят мои глаза, и, хотя он, возможно, не может этого понять, садистский огонек сияет на его зверски красивом лице.
В мгновение ока он подхватывает меня на руки, и я вцепляюсь в него, пока он снимает ботинки, брюки и трусы-боксеры.
Затем, все еще находясь во мне, он входит в студию. И делает это легко, как будто я ничего не вешу, его мощные шаги мгновенно преодолевают расстояние.
Неся меня, он расстегивает молнию моего платья, и я помогаю ему стянуть его через голову, а затем и бюстгальтер.
Мои соски задевают его рубашку, и я подавляю стон удовольствия. Несмотря на боль, пульсирующую между ног, я не могу отрицать влечение, которое бьется глубоко внутри меня.
Никогда в жизни я не была так возбуждена, как в объятиях Лэндона.
Я нахожусь в объятиях зверя, на мне только рваные чулки в сеточку и сапоги, но я чувствую себя в странной безопасности.
Желанной.
Окутанной похотливым облаком.
Безусловно, нужной.
Лэндон выдвигает огромный чистый холст из угла комнаты и кладет меня поверх него, так что он нависает надо мной.
Мои ноги по-прежнему обхватывают его бедра, почему-то не желая отпускать его. Я так много думала об этом, представляла и проигрывала это в голове, что одна мысль о том, что все может пойти не так, как надо, вызывает у меня тревогу.