Бог Разрушения
Шрифт:
Обе его руки обхватывают мое горло, и он входит в меня все глубже в неторопливом темпе. Звук его члена, измазанного моей кровью и возбуждением, отдается в воздухе, как афродизиак.
— Истекай кровью для меня, — толчок. — Сломайся для меня, — толчок. — Сделай меня своим единственным.
Мои бедра дрожат, а живот сводит от удовольствия. Боль медленно, но верно разгорается на тысячу приятных искр.
Я держусь за его мускулистые руки не для того, чтобы убрать их, а потому, что мне нужен
Даже в самых смелых мечтах я не представляла, что секс может быть таким манящим. Лэндон вытащил наружу мою самую животную сторону и погладил ее, в прямом и переносном смысле.
Чем сильнее он душил, тем сильнее становился прилив моего возбуждения. Чем глубже были его толчки, тем быстрее сбивалось мое дыхание.
Мои внятные звуки эхом разносятся в воздухе, и он двигает бедрами, выходит, затем снова входит. Моя спина выгибается, когда мой рот беззвучно открывается и закрывается.
— Твое тело – храм для меня, маленькая муза. Мне нравится чувствовать твою киску, когда тебе не хватает воздуха. Она так сильно сжимает и душит мой член. Ты быстро становишься моей любимой дырочкой для траха.
Он снова выходит, только его головка остается внутри, а затем входит обратно.
— Ты ведь возьмешь все до последнего дюйма, не так ли?
Я не знаю, может быть, я слишком безумна, чтобы когда-нибудь вылечиться, но мои бедра подрагивают с каждым толчком. С каждым взглядом в его холодный, пустой взгляд я тону все глубже.
На долю секунды мне кажется, что я вижу какое-то подобие эмоций, но оно мимолетно и вскоре исчезает, как будто его никогда и не было.
Вероятно, так оно и было.
Я та, кто гонится за невозможной идеей, надеясь, даже когда меня разрывает на части этот зверь, что в его душе есть уголок, до которого я смогу дотянуться.
Меня пожирает холодный, безжалостный монстр, а я не хочу, чтобы это прекращалось.
Мои бедра дрожат, и оргазм захлестывает меня долгими волнами. Его толчки становятся животными, даже болезненными, но я наслаждаюсь каждым из них.
Лэндон выглядит как его любимые греческие статуи, когда кончает – абсолютно потрясающий Бог, но холодный и загадочный.
Я не что иное, как теплая дырочка, которую он использует для физического удовольствия.
Точно так же, как он не что иное, как член, который я использую для своего удовольствия.
Это абсолютно ничего не значит, говорю я себе, даже когда чувствую, как слезы собираются в уголках моих глаз.
Лэндон убирает руку с моего горла и вытирает влагу у меня между ног, затем подносит ее к губам, шепча:
— Ты становишься опасной зависимостью, маленькая муза.
А затем он входит в меня долгими, горячими толчками.
Я могу принять это как зависимость. В конце концов, именно так я думаю и о нем.
Смертельная, необратимая зависимость, которая может подтолкнуть меня к гибели, а может и не подтолкнуть.
Глава 20
Лэндон
Вопреки
Знаю, знаю. В это трудно поверить, учитывая мои анархические сюжеты, которые могут и хотят довести до слез самых ярых поклонников Сатаны.
Мой зверь отличается от того мнения, которое сложилось обо мне у большинства людей, в том числе и у моих бывших психотерапевтов.
Это не я. Это часть меня.
Мой зверь был прикреплен к моим костям с того момента, как меня зачали мои родители. Почти уверен, что наш с Брэном зверь разделился, и мне достался более громкий. Его зверя можно легко держать на цепи. Мой же убьет меня раньше, чем я попытаюсь совершить подобное богохульство.
Это может шокировать полицию по борьбе с антисоциальными беспорядками, но на самом деле мне не нравится причинять людям боль просто так, хотя все, включая мою семью и друзей, скажут вам обратное.
Правда в том, что люди, которым я причинил боль, случайно оказались на моем пути.
Я плохо реагирую на препятствия. В тот момент, когда появляется одно из них, я придумываю сто и одно решение, как его устранить, и, поскольку мне нужна анархия, я обычно выбираю самое сложное решение, которое причинит наибольший ущерб, просто чтобы я чувствовал себя в некоторой степени состоявшимся.
Настоящим.
Живым.
Я также получаю огромное удовольствие от того, что ставлю других на колени передо мной. Это сила, вызывающая привыкание, которую мне необходимо удовлетворять так же, как и потребность в хаосе.
Мой зверь легко поддается. Достаточно предложить ему немного насилия, анархии и возможной крови, и он будет золотым, нежась, как лев, в своей пещере.
Мой зверь также весьма прагматичен. В глубине своей черной души он хочет убивать в стиле серийного убийцы, и смотреть в безжизненные глаза людей. Ему хочется владеть чужим существованием, как своим Богом.
Он обладает высокими способностями к управлению эмоциями и катастрофами, и был бы идеальным кандидатом на роль разыскиваемого убийцы-знаменитости, но никогда не был бы пойман.
Однако эта мысль так и не осуществилась и никогда не осуществится по очень простой причине. Момент удовлетворения не стоит того ущерба, который может быть нанесен на протяжении всей моей жизни при шансе в 0,01 процента, что меня поймают.
Представить себя за решеткой? Богохульство.
И все же сейчас мой зверь далек от рациональности, спокойствия и расслабленности. Я стою здесь уже… черт знает сколько времени. Час? Три? Пять? Наверное, уже близок рассвет, а я так и не смог сомкнуть глаз.