Бог резни

Реза Ясмина

Вероника: Кто сегодня утром не давал дотронуться до шарлотки?! Кто говорил, оставим шарлотку для гостей? Кто это говорил?

Ален: Это было классно.

Мишель: При чем здесь это?

Вероника: Как это при чем?!

Мишель: Если принимаешь гостей, то принимаешь как надо.

Вероника: Ты лжешь, ты лжешь! Он лжет!

Ален: Знаете, лично меня моя жена сюда тащила на аркане. Если ты учился мужественности на примере Джона Уэйна, то урегулировать

проблемы разговорами неохота.

Мишель: Ха-ха!

Аннета: Я думала, что ролевая модель — это Айвенго.

Ален: Это из того же ряда.

Мишель: Аналогично.

Вероника: Аналогично! До какой степени ты можешь унижаться, Мишель!

Аннета: Видимо, я его напрасно сюда тащила.

Ален: На что ты надеялась, Туту? Правда, смешное имечко. На торжество мировой гармонии? Этот ром просто супер.

Мишель: А! Правда же? «Кёр де Шоф», пятнадцатилетний, прямо из Санта-Розы.

Вероника: А тюльпаны, это кто? Я сказала: жалко, что уже нет тюльпанов, но я же не просила бежать за ними с утра!

Аннета: Вероника, перестаньте, глупо так из-за этого заводиться.

Вероника: Тюльпаны — это он! Он один! А мы с вами разве не имеем права выпить?

Аннета: Мы с Вероникой тоже хотим выпить. Смешно, замечу в скобках, как кто-то примазывается к Айвенго и Джону Уэйну, а сам не способен взять в руки мышь.

Мишель: Стоп! Хватит про хомяка! (наливает стакан Аннете)

Вероника: Ха-ха! Верно, это просто смехотворно!

Аннета: А ей?

Мишель: Думаю, нет необходимости.

Вероника: Налей мне, Мишель.

Мишель: Нет.

Вероника: Мишель!

Мишель: Нет.

Вероника пытается вырвать у него из рук бутылку. Мишель сопротивляется.

Аннета: Что с вами, Мишель?!

Мишель: Давай, на, держи, давай! Пей, пей! Уже все равно.

Аннета: Вам плохо от алкоголя?

Вероника: Мне превосходно. Что тут может быть плохого? (она рушится)

Ален: Ладно… Тогда я не знаю…

Вероника: (Алену) Месье… Рэй…

Аннета: Ален.

Вероника: Ален, у нас никакой взаимной симпатии с вами… Вот видите, я живу с мужчиной, который захотел раз и навсегда прожить заурядную жизнь… Трудно жить с мужчиной, который спрятался в своем мирке и не хочет ничего менять… Которого ничего не увлекает…

Мишель: Ему до лампочки, ему совершенно чихать на это.

Вероника: Нам же нужно верить… Верить в то, что можно все сделать лучше… Разве нет?

Мишель:

Ему ты можешь об этом рассказывать в последнюю очередь.

Вероника: С кем хочу, с тем и разговариваю, пошел к черту!

Мишель: (звонит телефон) Кто там нас опять достает?.. Да, мама… Он в порядке. Слушай, он в порядке, без зубов, но в порядке… Нет, ему больно. Ему больно, но это пройдет. Мама, я сейчас занят, я перезвоню.

Аннета: Ему все еще больно?

Вероника: Нет.

Аннета: Зачем тогда расстраивать вашу мать?

Вероника: Он по-другому не может. Ему всегда надо кого-нибудь расстраивать.

Мишель: Все, хватит, Вероника! Что это за психодрама?

Ален: Слушайте, Вероника, мы же не только собой интересуемся, но и другими вещами? Да, хотелось бы верить в то, что все можно улучшить. Причем не для собственной выгоды. И что мы сами творцы такого улучшения. Разве такое бывает? Одни еле тащатся по жизни, другие отказываются принимать то, время идет, ерепенятся… А какая разница? Люди суетятся до самой смерти. Образование, несчастья нашего мира… Вот вы пишете книгу о Дарфуре, хорошо, я понимаю, можно себе сказать… Вот я беру массовое убийство, резню, а вся история состоит только из этого, и пишу про это. Каждый спасается как может.

Вероника: Я эту книгу пишу не для того, чтобы спастись. Вы ее не читали, и не знаете, что в ней.

Ален: Это неважно.

Пауза

Вероника: Как ужасно пахнет этот «Курос»!

Мишель: Омерзительно.

Ален: Вы его не пожалели.

Аннета: Мне так неудобно.

Вероника: При чем тут вы. Я сама распыляла его, это невротическая реакция. Почему нельзя жить легко, почему все всегда должно доводить до изнеможения?

Ален: Вы слишком много рассуждаете. Женщины вообще слишком много рассуждают.

Аннета: Оригинальное замечание, думаю, оно вас приятно удивило.

Вероника: Я не знаю, что значит слишком много рассуждать. И я не вижу смысла в мире, существующем без моральной концепции.

Мишель: Видите, как я живу?

Вероника: Замолчи! Замолчи! Мне омерзительно твое жалкое подхалимство! Ты отвратителен!

Мишель: Включи чувства юмора, если можно.

Вероника: Нет у меня никакого чувства юмора. И иметь его не собираюсь.

Мишель: Вот я и говорю, что брак это самое страшное испытание, которое нам посылает бог.

Аннета: Отлично.

Мишель: Брак и семья.

Аннета: Мишель, вы же не предполагаете, что мы поддержим ваши взгляды. Я нахожу, что это слегка неприлично.

Вероника: Его это не смущает.