Бог, страх и свобода
Шрифт:
Но есть еще одна — сохранность самой церкви в условиях повышенной государственной щедрости.
Разумеется, государственные документы не говорят о реституции — только о безвозмездной передаче (или о передаче в пользование) объектов религиозного назначения. То есть речь идет вроде бы о подарке с легким реституционным подтекстом. Но в самой формулировке «безвозмездная передача» есть некий дополнительный смысл. Довольно часто безвозмездная передача имущества — это действие учредителя по отношению к учреждаемой фирме. Его, так сказать, вклад. Собственно, король франков Пипин именно таким манером учредил папство как подвластную ему политическую силу. Путем безвозмездной
Отличие западной, римско-католической церкви от восточной, греко-кафолической, или православной, — не только в догматах и обрядах, не только в системе управления.
Есть нечто более важное.
Католическая церковь в принципе государственна. Она сама — государство, она партнер государства. Православная церковь в своем идеале — не от мира сего. Она служит (вынуждена служить) государству, но не более того. Она чужда соблазнам «папоцезаризма», то есть не собирается руководить страной с амвона. Пока не собирается.
Щедрые государственные дары, вещественные и политические, могут изменить русское православие — этот скрытый фундамент русской идентичности — вообще до неузнаваемости. Третий Рим рискует превратиться в Рим третьего сорта.
УЧИТЕЛЬ ИЛИ СВЯЩЕННИК?
Все чаще и все напористее с газетных страниц и телеэкранов звучит банальное вроде бы утверждение: «Россия — православная страна». На первый взгляд оно столь же банально и бесспорно, как «Испания и Италия — католические страны», «Голландия — протестантская страна». Или, к примеру, «Египет — исламская страна».
Но давайте покопаемся в разных банальностях и тривиальностях. И попытаемся разобраться — все ли тут так уж очевидно и бесспорно?
Что это значит?
Взять тот же Египет. Если иметь в виду господствующую в этой стране религию, культуру, бытовой навык, то да, Египет — исламская страна. Тем более что арабоязычие и ислам извне — подчеркиваю, извне! — чаще всего воспринимаются как синонимы. Но вот второй аспект. 10 процентов египтян — христиане-копты, большинство коих монофизиты (проще говоря, не признающие решений Вселенского собора 451 года о двуприродности Христа). Кроме того, среди египтян есть некоторое (не очень большое) количество православных христиан, находящиеся в юрисдикции Александрийской патриархии. Таким образом, Египет не стопроцентно исламская страна по вероисповеданию своих граждан, хотя ислам и преобладает. И третий аспект, тоже очень важный: Египет — светское государство.
Очень похоже на Россию. Кроме одного. Быть мусульманином в Египте и православным христианином в России — очень разные вещи. Ислам пронизывает всю повседневную жизнь. Определяет молитвы и паломничества, посты и пиры, запреты и позволения, свадьбы и похороны, будни и праздники. Одним словом, принципы организации быта, реализованные нормы морали, а также целостное представление о мире и о своей, извините, активной жизненной позиции в этом мире во исполнение воли Бога. Несколько упрощая многосложность мира, рискну утверждать следующее. Сказать про рядового мусульманина, что он мусульманин (с учетом того, суннит он или шиит, ваххабит или друз), — значит сказать о нем практически все. Если это действительно рядовой мусульманин, а не какой-нибудь обратившийся в ислам французский интеллектуал, вроде Рене Генона.
И наоборот. Сказать про рядового православного христианина, что он православный христианин, — это не сказать о
Советский духовный опыт
И однако мы повторяем, что Россия — страна православная, а русские — православный народ. Что это? Метафора? Или некая особая, не сразу доступная пониманию реальность? Попытаемся разобраться.
Но начнем с гонителей христианства и ненавистников религии — с коммунистов.
В Советском Союзе жило, по переписи 1989 года, 286,7 миллиона человек. Из них членов КПСС было около 20 миллионов. Около 7 процентов.
Итак, всего лишь семь процентов населения КОММУНИСТИЧЕСКОЙ СТРАНЫ (а попробуй кто усомниться, что СССР был коммунистической страной?!) платили партвзносы, посещали партсобрания, выполняли партийные поручения, дрожали при словах «партбилет на стол положишь!» и посещали вечерние лектории марксизма-ленинизма. Или сами читали лекции пенсионерам в клубах при ЖЭКах.
Правда, за это они, при прочих равных, имели некоторые карьерно-служебные преимущества по месту основной работы. Я говорю о рядовых коммунистах, а не о тех, кто делал именно партийную карьеру.
Странным образом число воцерковленных православных христиан находится где-то вокруг этой цифры. Кто-то говорит — три, кто-то — пять, кто-то — больше.
Это люди, которые регулярно ходят в церковь, причем в «свою», к «своему» духовному отцу. Постятся, исповедуются, причащаются.
Правда, за это они не имеют ровным счетом никаких карьерно-служебных поблажек. Несмотря на то что высшее государственное руководство непременно посещает храмы по большим праздникам.
Оно и понятно. Это — вера в Бога, она имеет награду в себе самой. А тогда было безбожное царство коммунистов.
Когда-то Ленин говорил (и это белым по красному было написано на плакатах в наших школах и университетах), что коммунистом можно стать только тогда, когда обогатишь свою память знанием всех богатств, которые выработало человечество. Уже тогда нам, школьникам и студентам, было ясно, что это полемическое преувеличение, призыв хорошо учиться. Вроде знаменитой фразы о кухарке, которая должна уметь управлять государством, каковая фраза также есть некая ультрадемократическая максима, и не более того, и все это понимали. И сами кухарки, и дяденьки из Политбюро ЦК КПСС.
Однако у Ленина — а я отнюдь не склонен относиться с юмором ко всему, что он говорил, — есть и более интересная фраза. Ее интерес — в конкретности. Речь идет о знаменитой брошюре (точнее, небольшой книге) Г. В. Плеханова «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю». Ленин считал, что это сочинение должно стать настольной книгой всякого сознательного рабочего. То есть российского фабричного работника, который если и не член РСДРП(б), то симпатизирует ее идеям.
Я не знаю, как выглядел русский рабочий начала ХХ века в умственном смысле. Возможно, это была внезапная и мощная генерация интеллектуалов, сгоревшая в пламени Гражданской войны и сталинских чисток. Но это, скорее всего, мои романтические фантазии. Брошюру Плеханова нелегко было прочитать и понять студентам 1970-х годов.